Живые люди

— Это военчасть номер… — я прочитал номер части из журнала. — Вызываю эвакуированный комсостав части. Остальным, кто слышит, тоже внимание! У нас важная информация. Прием!..

Я помолчал, слушая шипение эфира. Не дождавшись ответа и зная, что все сообщения фиксируются, продолжил:

— Здесь гражданские. К нам попал антивирусный препарат, который уничтожает вирус атипичного бешенства. Повторяю: у нас лекарство от вируса! Его разрабатывали в лаборатории в городе, но не смогли доставить образцы в часть для массового производства и применения. Я не знаю, видимо, у них не было радиосвязи, поэтому они не смогли вызвать подкрепление… Мы смогли доставить образцы препарата в часть, но опоздали, вы уже эвакуировались. Вам нужно срочно вернуться, особенно научно-медицинскому составу. Надо лечить людей. Мы еще многих успеем спасти… Прием!..

Через пару минут я повторил свое сообщение еще раз. Юля напряженно сидела в кресле, подавшись вперед, и смотрела на меня. Прошло еще несколько минут, и нам всё-таки ответили. Хриплый голос прорвался сквозь шипение пустого эфира:

— Говорит полковник Тихонов, командир части, в которой вы находитесь. Вы меня слышите? Прием!

— Да, да, слышим! — взволнованно ответил я. Юля соскочила с кресла и уселась возле меня на коленях на полу, прислушиваясь к рации. В голосе полковника слышался металл:

— Мы заберем вас в другую часть, где тоже есть лаборатория и можно наладить производство препарата. Оставайтесь на месте, вертушка будет через пару часов. Оставайтесь на месте, слышите? Прием!

— Да, слышим, так точно, ждем! — ответил я радостно.

— Добро! Конец связи, отбой! — и снова шипение.

Я опустил трубку рации, выключил пока прием и радостно посмотрел на Юлю:

— Мы это сделали!

— Ураа!!! — закричала она и повисла на моей шее, от нее пахло алкоголем.

— А теперь… — сказала она, вдруг начав забираться ко мне на каталку, — Я буду спать. С чистой совестью. А ты как хочешь.

Устроилась сбоку от меня, положив голову мне на грудь, да еще ногу слегка закинула поверх укрывавшей меня простыни. Чуть поерзала, ложась поудобнее, — и моментально уснула. Ее дыхание грело мне шею, волосы щекотали подбородок. Я осторожно обнял ее одной рукой и лежал, не шевелясь, чтобы ей не мешать. Смотрел вниз, на ее лицо, пока глаза не заболели от неудобного угла. И был счастлив.

20

Счастье и покой продлились недолго. Вскоре, изучая потолок, я вернулся мыслями к разговору с полковником. Что-то не давало мне покоя. Металл в его голосе? Или то, что он сразу поверил в факт существования лекарства. Если военные знали о лаборатории, почему не эвакуировали ученых вместе с препаратом или, когда он еще был в разработке, со всем необходимым для завершения работы над ним? Что сложного вот так же послать вертолет и забрать несколько человек? Ну два вертолета… Стараясь не разбудить лежащую на моей руке Юлю, я извернулся и дотянулся до журнала радиста. Полистал журнал, держа его на весу перед своим лицом. Записи о сеансах связи и прослушанных сообщениях всё прояснили. И я не был рад своим открытиям. Оказывается, в лаборатории всё-таки была рация. И в первые дни катастрофы они выходили на связь с военными, но вскоре общение прекратилось. Часть игнорировала отчаянные попытки ученых связаться с ней. Снова и снова те запрашивали эвакуацию, подчеркивали важность своей разработки, но в ответ было только молчание. В то же время переговоры с другими подразделениями продолжались, на той же частоте, ученые их слышали и знали, что часть функционирует, не эвакуирована и не пала под атаками зараженных. Видимо, это и заставило их предпринять ту глупую и необдуманную — от отчаяния — попытку прорваться к военным. Я положил журнал на грудь и схватился за голову. Мне было противно. Наверное, сверху военным пришла команда игнорировать открытие ученых. Конечно, ведь проще переждать, пока зараженные вымрут от голода, чем рисковать личным составом для спасения части населения. Командование, причем, наверняка, самое высшее, мыслило большими цифрами, как недавно мыслил я. Только их не переубедила бы никакая Юля…

Но разве что-то изменилось теперь? Почему за нами они всё-таки решили прилететь? Пронзенный страшной догадкой, я поднялся и сел на каталке. Юля недовольно замычала во сне, лишившись опоры, но не проснулась. Я лихорадочно соображал, осознавая, что нас ждет. Не нужно им лекарство. И не нужно, чтобы кто-то из гражданских о нем знал. Надо срочно бежать отсюда!

— Юля, — потормошил я ее.

— Ммм? — недовольно поморщилась она, не открывая глаз, — Чего?

— Помнишь, я обещал тебе, что после части мы поедем к твоим родителям?

21