Живые не любят умирать

– А зачем… нам… помещаться? – заикаясь на каждом слове, спросил Паша.

– А затем, чтобы успокоить ваше воображение. Сегодня четверг, скоро полночь, а вы зациклились на письме семидесятилетней давности. Вот поэтому мы тут засядем и будем ждать полуночи и следующих за ней событий.

– Ка… ких со… бытий?

– В том-то и дело, что никаких! Помоги подвинуть гроб.

Следующие пять минут парни работали грузчиками, пока логиновский глазомер не подсказал, что пора удовлетвориться результатом.

Мы устроились в образованной нише почти с комфортом. Шучу, конечно, какой уж там комфорт… За окном тем временем начался противный накрапывающий дождик.

– Апчхи! – возвестил нам Паша, сидящий в углу. – А-а-апчхи! Е-мое! У меня аллергия на пыль! – Он попытался высморкаться в мою майку, но получил от ворот поворот. – Сколько нам осталось?

Я щелкнула своим фонариком.

– Восемь минут. – С наручных часов я перевела луч света на спинку гардероба. Коричневое дерево выглядело очень обветшалым и выцветшим, точно некогда яркая ткань, подвергавшаяся неоднократной стирке и ставшая от этого почти прозрачной. В некоторых местах гардероб радовал глаз непонятными пятнами. Неужели это тоже кровь? Мамочки, что же тут происходило? – Паш, а почему так безнадежно? Ты считаешь, что эти минуты – последние в наших жизнях? – Я и сама в этом уже не сомневалась, в основном благодаря пятнам здесь и на простыне на полу.

– В этой жизни – да, но есть же много наших будущих воплощений!

– Ты умеешь успокаивать.

Мы немного помолчали.

– Ну и как вам здесь? – с обыденной интонацией спросил голос из угла.

Решив, что Пашиного соседства я не вынесу, я попросила Женьку поменяться местами, в итоге он оказался в середине, а я – с самого краю, возле стула.

– А что мы легавым скажем? – обратился к нам Паша с новым вопросом и поспешно добавил: – Если останемся живы, конечно.

В этом он был оборотной стороной своего друга: в нечисть верил до фанатизма. Я никогда не впадаю в крайность, потому не сказать чтобы я очень во все это верила, но и не сказать чтобы не верила, в особенности после прочтения письма.

Я начала его учить:

– Ирину мы никогда не видели, в тот день, когда приехали, она уже пропала, а приехали мы, кстати говоря, на отдых. Полюбоваться диковинным замком и местными красотами. Все. Запоминай.

– Хорошо… Что, прям слово в слово?

– Да. В противном случае я тебе зубы выбью! Вот только ляпни что-нибудь про чудовищ!

– Ишь ты, какая боевая! – наигранно восхитился Женька. – Я прям боюсь!

С минуту мы посидели молча. Но Самойлов, оказывается, и не думал униматься:

– А если охранники поймут, что это мы их усыпили, и операм доложат? Как мы объясним, почему это сделали? Я вот не смогу врать, глядя им в глаза!

– А ты отвернись, – предложил ему Женька. – Сделай вид, что плачешь по убитой горничной.

– Очень смешно!

– Паш, – повернулась я к нему, – мы скажем, что охрана пытается любыми способами оправдать свою безалаберность в установке сигнализации, но мы к этому не имеем ни малейшего отношения.

– Ну ты, Катька, монстр! – обидел меня Павел. – Свалить вину на невиновных!

– Ты еще настоящих монстров не видел, – парировала я. Как накаркала. – Есть еще вопросы? – с вызовом гаркнула я, потому что Пашина болтливость очень сильно раздражала.

– Есть. Один, последний. Катя, сколько нам осталось?

Я даже фонарик включить не успела – в эту же секунду на первом этаже в холле забили двенадцать старинные часы.

Входная дверь на первом этаже, тяжело скрипнув, отворилась, и мы затаили дыхание в предвкушении открытия почти вековой тайны замка Варламовых. Мгновение спустя внизу послышались голоса, а вскоре до нас донесся топот ног и скрип ступеней: Они поднимались. Крупные капли дождя барабанили в стекло, мы держались за руки и больше всего на свете хотели телепортироваться в другое измерение, потому что все происходило в точности по письму Ивана, но беспокоило другое: Иван в ту же ночь умер…

Женька больно стиснул наши ладони и прошипел:

– Если кто-нибудь из нас хоть пикнет, всех порежут на кусочки, ясно?

Мы с бешеной быстротой закивали.

В следующую минуту начался АД.

Сначала комната заполнилась людьми в черных не то плащах, не то балахонах с надвинутыми до подбородка объемными капюшонами, которые полностью закрывали их лица. Пока одни зажигали расставленные на полу свечи, выключив свои фонарики, другие дружно вносили в комнату большой, чем-то наполненный мешок. Я пыталась сосчитать этих странных субъектов, то и дело ради этого высовывая часть башки из-за шкафа, но Логинов всячески препятствовал моим поползновениям и запихивал мой непослушный котелок обратно за шкаф. Благо проход загораживал объемный стул с обивкой, иначе нас бы заметили в ту же секунду. В итоге я не могу назвать точное количество людей в черном, что-то около двенадцати или чуть больше.