Живые нити

— Для рубашки. Ничего особенного, так часто делают и другие дома артизан. Я взяла один тонкий локон, срезала совсем незаметно. И не дергайся, пожалуйста, я могу поранить тебя иголкой.

— И не жалко волос и вкусной еды? — он снова повернулся к ней спиной. Было слышно, как тонкая хлопковая ткань поскрипывает от проколов булавок. Алек так внимательно вслушивался, следя за Диниными движениями в зеркале, что вздрогнул, когда в соседней комнате зазвонил телефонный аппарат.

— Это магия, она так работает, — Дина пожала плечами. — Тебе не жалко, когда голова болит?

Алек промолчал. Голову было жалко каждый раз, но он не всегда контролировал звериный гон. Это начиналось без его вмешательства и согласия.

— Я закончила. Аккуратно, тут всюду булавки, — Дина медленно стащила с него рубашку и вышла из-за ширмы. — Мне нужно несколько дней, чтобы закончить. Я добавлю вышивку так, чтобы под пиджаком было не видно. Наверное, она будет по внутренней стороне воротника, над манжетами и по спине.

Алек, бросив долгий взгляд на свое бледное потрепанное лицо, надел старую рубашку и перевязал галстук.

— Александр? — голос Дины звучал встревоженно. — Я не знаю, что происходит, но господина Зорбаса попросили подойти к телефонному аппарату.

— Что? — Алек высунулся из-за ширмы, так и не успев до конца привести себя в порядок. — Где он?

Дина без лишних слов провела его в соседнюю комнату. Алек на ходу заправил рубашку в брюки, разрываясь между мыслями о том, зачем ему звонят, и о том, что он скажет, если встретит кого-то из Дайвари. К счастью, в гостиной было безлюдно. Служанка, стоящая с трубкой в руке, протянула её Алеку и откланялась.

— Зорбас на связи, — сказал Алек, неожиданно чувствуя, как комок поднимается к горлу. «Беда! Произошло что-то ужасное!» — завопило чутье.

— Это Руфин, — протрещала трубка. — Срочно бросай свою примерку и едь в главную городскую больницу. Старший следователь Лукро умер.

Алек, так и не навестивший раненого коллегу после той злополучной перестрелки в доках, почувствовал вязкое чувство вины.

— Мы думаем, что он убит, — вкрадчиво закончил Руфин.

* * *

У этого дня был мерзкий вкус, что-то вроде полыни вперемешку с плесенью: горький, тошнотворный, тленный. Алек пытался стереть его с губ, пил воду и кофе, мыл руки и лицо с мылом, но вкус не уходил, будто прилип к нёбу.

Алек вышел из больницы ближе к концу рабочего дня, расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Весь день он метался между Бюро, где продолжалось расследование ограблений, и больницей, где осунувшаяся, молчаливая Варрон распоряжалась по похоронам, рыскала в истории болезни и совала нос туда, куда родственников и друзей обычно не пускают.

Сомнений не было: Лукро еще вчера шел на поправку — Руфин и капитан навещали его вместе — а сегодня утром он скоропостижно умер. Врачи говорили, что открылось внутреннее кровотечение и его не успели спасти. Алек не сомневался: Лукро был отравлен. Так говорило чутье, а оно не ошибалось.

— Нужно проконсультироваться со специалистом по ядам, — Руфин выглядел собранным и серьезным, таким Алек видел его редко. — Это что-то, что быстро рассосалось в крови.

— Артизанское что-то. Нужен маг-алхимик, — Алек осушил еще один стакан воды, пытаясь избавиться от этого дурацкого ощущения.

— Сушняк?

— Нет. Чутьё так себя проявляет. Как будто сам отравы хлебнул.

Они постояли молча, вдыхая горячий воздух без намека на ветер. Руфин закурил пахучие сигареты, выдохнул облако дыма. Алек поморщился, но ничего не сказал. Поймал взглядом неспешно движущуюся в их сторону черную точку автомобиля.

— Варрон сказала, что сама займется расследованием смерти Лукро, — он пригладил рукой растрепавшиеся волосы. — Отпустила нас по домам до утра.

— Поехали ко мне, выпьем, — сказал Руфин, затягиваясь. Алек хотел просто помыться и выспаться, а не пить. Он скосил взгляд на коллегу.

«Сколько лет они вместе проработали? Пятнадцать, не меньше…»

— Хорошо, — ответил Алек, отводя взгляд. — Мне бы сегодня еще просмотреть заметки по ограблениям.

— Так у нас нет никаких зацепок, — уголки губ Руфина предательски опустились вниз. — Какая уж разница. Завтра продолжишь.

Алек был категорически не согласен, но спорить не стал.

Автомобиль тем временем подъехал ко входу. Водитель открыл пассажирскую дверь, и из неё появился высокий смазливый шатен. Он придержал за руку второго пассажира: седого мужчину в элегантном костюме-тройке.

— Это что, Эстет? — сигарета чуть не выпала изо рта Руфина.

Зрачки Алека расширились от удивления и возмущения. Лукро был главным следователем по делу о нелегальном распространении Гранулы. Если у кого и была причина избавиться от него, так это у Эстета. И вот он здесь, напомаженный, наряженный в идеально подобранном костюме. Непозволительно живой.

— Добрый вечер, господин Красс, — Эстет чуть остановился у входа в больницу, приподнял шляпу в знак приветствия. Одной рукой он опирался на трость, другой — держал под руку сына. Видимо, ноги плохо его держали.