Живые нити

— Добрый вечер, господин Ласкарис, — давя в голосе неприязнь, проговорил Алек, пока Руфин отмалчивался, ошарашенно пуча глаза. Эстет любил вести себя так, будто следователи Бюро — его знакомые, с которыми связаны забавные, но неважные моменты из прошлого.

— Надеюсь, вы в полном здравии, Александр? Выглядите устало.

— Мы здесь по работе, — Алек принюхался, в надежде поймать какую-нибудь самую завалящую подсказку. Чутьё молчало.

— Что ж, надеюсь, ничего серьезного?

— Отец, мы опоздаем на прием к врачу, — младший Ласкарис потянул Эстета за руку и был удостоен раздраженного взгляда. — Извините нас, господа следователи. Хорошего вечера.

Они скрылись за дверьми больницы, Руфин с Алеком переглянулись.

— Пойду-ка я посмотрю, что они там будут делать, — пробормотал Руфин. — А ты тут последи, у автомобиля.

Алек хотел было возмутиться, что вообще-то он тут старший следователь и должен руководить процессом, но смолчал. Все-таки Руфин был куда старше и опытнее его.

Слежка оказалась скучной и бесполезной. Алек устроился в припаркованной рядом автомобиле и полчаса наблюдал за тем, как водитель Эстета курит и кособоко флиртует с медсестрами. Затем старший и младший Ласкарисы медленным шагом вернулись, сели в автомобиль и укатили. Даже с такого расстояния Алек подметил, что старший выглядел нездорóво.

— Эстет был у доктора. Я попытался с доктором поговорить, но он прогнал меня волшебными словами, — Руфин уселся на пассажирское сиденье с крайне недовольным выражением лица.

— Матными?

— Почти. «Врачебная тайна» и «Несите ордер». Я спросил на стойке регистрации: этот доктор пришел на смену после смерти Лукро, а вчера и вовсе не работал. Но я рассказал про него Варрон… Ладно, поехали отсюда.

Руфин жил недалеко от больницы, на краю города. Двухэтажный дом, с двумя искусными колоннами у входа и мраморными перилами на террасе — мастер умело вплел головы львов в цветочные мотивы и вырезал в барельефе.

Алек бывал в гостях у Руфина, но не любил сюда приезжать. Дом казался ему пустым — не из-за того, что там было мало мебели, этого-то как раз было навалом. Внутри пахло не приятным, успокаивающим уютом, как должно быть дома, а скорее чем-то казенным, напоминающим казармы и больницы. Но Руфин жил здесь долгие годы и, кажется, был всем доволен.

Солнце медленно кренилось к горизонту. Они втроем устроились на террасе: Алек, Руфин и огромная двухлитровая бутылка виски. Руфин с удовольствием потчевал гостя, постоянно бегал к холодильнику за закуской и «вкусняшками», но Алек цедил один бокал маленькими глотками, не планируя напиваться.

«Не время, — строго сказал он себе. — У нас три открытых расследования, и везде потенциальный глухарь. Нужно быть в форме».

Сам Руфин тоже не пил. Откинувшись на лежаке, он молчаливо наблюдал за закатом, и печальное усталое выражение его лица навевало тоску. Алек ждал, что напарник будет рассказывать истории про их молодость с Лукро, горько, но смешно шутить, но тот окончательно скуксился и молчал.

Они проводили последние лучи солнца вместе в полной тишине. Потом Руфин сказал:

— За Лукро, — и залпом допил свой виски. Алек повторил за ним и засобирался домой. Напарник не стал его останавливать.

Ветер в открытых окнах автомобиля быстро выдул из Алека следы алкоголя. Он рухнул на кровать прямо в одежде и зарылся головой под подушку. Вкус полыни и плесени наконец исчез.

Глава десятая

Выстиранная и выбеленная оленья шерсть высохла, и Дина крутила ручку чесальной машины, на третий раз пропуская через неё сырье. Теперь, когда шерсть почистили от грязи и пыли и вычесали, остался совсем небольшой валик, и Дина сомневалась, хватит ли ниток для запланированной вышивки.

Она вытянула краешек шерсти из валика и закрепила его в старую прядильную машину. Потянула шерсть указательным и большим пальцами, нажала на педаль, и под скрипучий стук тонкая нить начала закручиваться на бобину. В олений пух попало много волосков, что сделало нитки блестящими, но колючими.

По непонятной причине хотелось доделать рубашку как можно быстрее. В Дининой душе расцветала то ли благодарность, то ли острое желание помочь, и руки порхали в воздухе со скоростью автомобиля, несущегося по шоссе. Не отвлекаясь ни на что и впав в магический транс, она пропускала сквозь пальцы тончайшую нить — обычные мастерицы не могли достигнуть такой толщины. Валик шерсти кончился за полтора часа, моток получился небольшой. Дина взвесила его в руке, недовольно поморщилась. Осталось переплести его со второй ниткой — из шерсти кроссбридов из дома Волка — и получится нужный для вышивки материал.

— Толстовато и маловато, — печально констатировала Дина.

Она весь день просидела за работой, спина затекла и требовала движения. Дина оделась в скромный коричневый сарафан на толстых лямках и выскользнула на улицу. Кивнула соседу-скульптору — тот нехотя ответил — и свернула с Улицы Мастеров к небольшому парку в паре кварталов от дома. Она привыкла прохаживаться там перед сном: ходьба помогала ей справиться с тоскливыми мыслями и необъяснимой тревогой.