Живые отражения: Красная королева

Буду. Буду трусить и колебаться. Но я пошла одна против Влада и пойду еще, если понадобится. Потому что иначе нельзя.

– Каждый мир уникален. У каждого мира свой путь. Клянусь посвятить жизнь тому, чтобы никто и ничто не мешало каждой вселенной пройти своей дорогой.

С этим хочется спорить. Дать трактора тем, кто голодает из-за плохих урожаев, привезти антибиотики умирающим от болезней… но границы между этим и вооруженными автоматами дикими стаями не существует. Если можно вмешаться в чужую историю, то всегда найдется тот, кто подчинит другой мир своей воле.

– Клянусь не отнимать чужую жизнь, кроме как ради защиты права на существование тех, кто слаб и беззащитен.

Да. Не было бы этого пункта, я бы не стала произносить остальные.

– Клянусь отречься от всех, кто остался в прошлой жизни. Отныне все мои родные, друзья и любимые – это мои соратники.

Легко. У меня никого не осталось за спиной. Все, кто мне дорог – стоят рядом и произносят те же слова.

Я смотрела на друзей. Мирра говорила каждую фразу четко, решительно, со своим привычным раскатистым «р». Том, как всегда, был задумчив и вовсе не смотрел на текст. Похоже, он уже успел выучить его наизусть, и даже проанализировать каждое предложение. Наста украдкой держала его за руку, а смотрела на меня. Ее глаза блестели. Откуда слезы? Наверное, для нее это очень важный момент. Вряд ли она давала какие-то клятвы своему папочке. Анастасия приносила присягу верности в первый раз в жизни. Из-за ее взгляда казалось, что она обещает быть верной не какой-то там «Армии Королевы», а лично мне.

Я не подведу вас. Кто бы там ни стоял за всем этим мраком, я сделаю так, что вы не будете идти против собственной совести.

Вот в этом клянусь от всего сердца.

Эпилог

Друзей повели на площадь, а меня поймала Катя и сообщила, что Марк просил меня на секунду отвлечься. Смотрела она на меня опять с непонятным благоговением. Взглянула в ее восторженные глаза и не стала спорить. Дала отвести себя в боковой коридор, где стоял Марко, прислонившись спиной к стене и держа в руке за спиной какой-то сверток. По случаю торжества он тоже переоделся в доспехи. Теперь мы выглядели почти одинаково, и это было очень непривычно. Я привыкла видеть его растрепанной вороной, а не каким-то дарт-вейдером в черном плаще.

Пока шла к нему, он с ироничным прищуром осмотрел меня с головы до ног:

– Красиво. Но мне кажется, получилось немного мрачновато. К твоим волосам чистый черный не очень подходит. Вот, возьми, – и протянул мне свернутую красную ткань.

Я остановилась, посмотрела ему в глаза, силясь понять, что он задумал, но пробиться через броню иронии так и не смогла. На его губах играла еле заметная улыбка, в уголках глаз собрались морщинки, но я видела в них невероятное напряжение. Происходило нечто важное, а я никак не могла понять, в чем дело.

Возникла неловкая пауза.

– Что это? – спросила, не спеша забирать подарок.

– Надень, – показав глазами на мои плечи, коротко ответил он.

Он просил просто поверить. Опять. Ладно…

Взяла сверток. Это был красный плащ из тяжелой плотной ткани, по блеску напоминающей атлас.

– Погоди… плащи же полагаются только генералам.

– Наверное, это самая стремительная карьера в этих стенах, – он улыбнулся чуть шире, но глаза все еще были напряжены.

– Я не понимаю… почему? – помотала головой. Все происходящее было каким-то наваждением, и мне хотелось развеять его и скорее вернуться в реальность.

– Пойдем, представлю тебя войскам. Потом объясню. Надевай.

Он бережно забрал плащ из моих рук, накинул на плечи и застегнул на моем плече неведомо откуда взявшейся гранатовой брошью. По крайней мере я очень надеялась, что эти поблескивающие камни – цветное стекло или на крайний случай гранаты, а не настоящие кроваво-красные рубины.

Красный. Год назад я никогда не надела бы его, боясь выделиться. Но теперь… теперь он мне нравился. Цвет пламени, что бушевало внутри. Пусть его видят все.

Проведя рукой по волосам, он накинул мне на голову капюшон.

– А шлем? – спросила я?

Он забрал его у меня из руки и положил на пол.

– Потом подберем. Пойдем.

Марко приобнял меня за плечи и повел по темному каменному коридору к светлому проему, выходящему на площадь. Друзья вроде выходили через главные ворота, а меня ведут какими-то тайными тропами. Я оглянулась. Позади нас шла Катя, все еще нервно сжимая кулаки.

Да что здесь вообще происходит, черт возьми? Опять вокруг меня разыгрывается пьеса, в которой я не знаю сценария.

У самого порога Марк слегка подтолкнул меня рукой вперед, а сам чуть притормозил, поэтому в проеме дверей я появилась первой.

Пожилой лорд Соверен, обладатель синего плаща и кавалер серебряной перчатки стоял у самой арки, поэтому увидел меня первым. На этот раз по случаю торжества он надел очки и смотрел на мир не щурясь.

Он внезапно переменился в лице.

Подбородок с редкой белой щетиной задрожал, рука нервно дернулась к груди, а в жестких прищуренных глазах неожиданно блеснули слезы.

– Госпожа… – прошептал он, – я наконец узнал вас.