Живые тридцать сребреников

Мира дословно запомнила слова Вика: «Мне открылась Истина. Именно так, с большой буквы, то, что всегда перед глазами у каждого, но мы не видим этого, потому что не хотим видеть, потому что заняты другими делами, которые кажутся нам важными. Но: имеющий уши да услышит!»

Кажется, она услышала. Краем уха. Но что-то пробилось. Захотелось узнать о новом увлечении Вика больше, нет, не просто больше, а узнать все!

Мира взялась наверстывать упущенное время, коря себя, что не сделала этого сразу. Она читала. Смотрела древнюю хронику и современную антирелигиозную пропаганду. Расспрашивала про Матвея. Многие действительно называли его батюшкой. Обнаруженный в инфомире текст Священного Писания сначала поверг ужас нагромождением, как показалось, явных нелепостей, потом заставил задуматься. И однажды с непонятной надеждой Мира подняла глаза к потолку, просительно сложила перед собой ладони и с пылом взмолилась, словно обращалась к кому-то реальному:

— Господи, если Ты существуешь, сделай так, чтобы он ответил, и я поверю в Тебя! И не просто поверю, а буду жить по Твоим заповедям, не буду грешить даже в мыслях, стану читать Священное Писание именно как священное и жить по его букве.

Она остановилась, не зная, что еще сказать, и одернула себя. Явно наговорила лишнего. В минуту отчаянья что только в голову не взбредет, а слова, обращенные к Богу — это не просто слова, это отправленный во Вселенную крик души. И если душа, как верит Вик, действительно бессмертна…

Нельзя в просьбе к Всевышнему валить все в кучу, нужно отвечать за каждое слово, за каждое обещание. Вик поверил в Него, а он не поверит без доказательств. Значит, повод поверить был значительным. Даже судьбоносным.

На экране вспыхнул вызов. Мира посмотрела на имя вызывавшего, и рука дернулась неумело перекреститься.

— Привет, — выдавила Мира.

— Ты хотела поговорить. — Вик чувствовал себя неуютно, глаза нервно бегали, он куда-то торопился. — У меня мало времени. Говори.

«Господи! Спасибо!»

Мира собралась с мыслями.

— Я хотела спросить о Боге.

Ей удалось удивить Вика. На миг он даже забыл о своих срочных делах.

— А как ты Его понимаешь сейчас?

— Как средоточие добра и любви. Бог любит хороших людей и отворачивается от плохих.

— Неправильно. Разве солнце отворачивалось от слепых, не светило на них так же, как на остальных?

Мира не нашлась, что ответить, и Вик продолжил.

— Теперь вижу, что повод для встречи есть. Завтра сможешь выйти наружу? Я прилечу.

Свидание?!

Об этом она даже не мечтала. Ладони сами собой вновь сложились перед грудью, взгляд взлетел кверху: «Господи, спасибо, что услышал! Спасибо, что помог! И вообще — спасибо!»

Если вдуматься, то «спасибо» — не слово, а фраза, раньше она была длиннее: «Спаси Бог». Бог ее спас. Нет, спасал. Дальнейшее зависит от нее.

День прошел как в тумане. К вечеру стало совсем невыносимо.

«Повод для встречи есть», — сказал Вик. Имел ли он в виду то, что под этим обычно подразумевают?

«Я прилечу», — сказал Вик. И что произойдет дальше? Они полетят вместе, но куда? Дошли слухи, что Матвей Блаженный, у которого жил Вик, несколько дней назад скончался, и теперь маяк остался в единоличном распоряжении Вика.

«Мы полетим к нему».

Внутри все жгло, мышцы ныли, мысли колотились об череп с требованием определенности. Для чего Мира и Вик полетят к нему — только для разговоров или?..

И главное — что будет после?

Она готовилась. Надела самое красивое. Не находила себе места. Когда согласованное время пришло, у нее едва хватило сил переставлять ноги, чтобы выйти к лифту.

Яркая кабинка весело помчала ее наверх. Тело превратилось в желе, зато душу переполняла решимость. Мира была готова на все. Потому что — «сегодня или никогда». А никогда — это долго и больно, она это уже проходила. Значит, сегодня.

Как только она вышла, к люку входа подлетел заиндевевший роботакс. Внутри сидел Вик, под распахнутым тулупом виднелась длиннополая, похожая на женскую, черная одежда. Нечто вроде подпоясанного сарафана. В таком же ходил юродивый Матвей Блаженный. А на грудь Вика свешивался золотистый крест размером с палец. Крест, как принято, изображал прибитого гвоздями Иисуса, и кроме основной перекладины у креста было две маленьких — под ногами распятого и над головой.

Едва Мира забралась внутрь, роботакс взмыл в завьюженные небеса.

— Сколько у тебя времени? — нервно спросил Вик.

— Столько, сколько нужно.

— Хорошо. Ты спрашивала о Боге, я отвечу на все вопросы.

Еще во время звонка Мира обратила внимание на его щетину, а теперь та превратилась в настоящую бороду — небольшую, курчавую, очень густую.

— Вчерашнее сравнение про солнце, которое светит всем, мне понравилось, оно кое-что объяснило. Почему же Бог не вразумляет тех, кто не видит света, и тех, кто не хочет идти к нему?

— Воля не видеть света столь же важна для Господа, потому что она — воля. Наша судьба в наших руках.

— Тогда вопрос про эволюцию. Сердцем я хочу поверить, что человека создал Господь, но наука доказывает, что мы произошли от обезьяны. Мозгу сложно верить словам, когда факты утверждают противоположное.