Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

Чем ближе они продвигались к окраине города, тем больше появлялось следов грабежа и жестоких заварушек. В итоге они даже увидели мелкую банду мародёров. Четверо мужиков практически бегом таскали из магазина картонные коробки в нутро городского автобуса с зарешеченными окнами, а двое других добытчиков расположились с оружием на его крыше, прикрывая мародёров. Заметив колонну из пяти машин мужики, как по команде, бросились в укрытие и ощетинились оружием. Двое охранников сиганули вниз с крыши автобуса так резво, что чуть не переломали себе ноги, но обошлось. В самом худшем положении оказался водитель потому, что, не смотря на суматошные старания, он не мог быстро отогнать свою колымагу с открытой площадки, наверное запаниковал.

Испуганных мужиков тревожить не стали, а проехали мимо них на полной скорости. Мародёры с показной ленцой вернулись к прежнему занятию, старательно делая вид, что ничего не произошло. Но актёры из мужиков были никудышнее — полная бездарность. Кто-то переигрывал, чрезмерно размашистыми жестами демонстрируя своё безразличие к проехавшей колонне, остальные исподтишка затравленно озирались вслед Жориной группе.

Трактор во главе колонны свернул с широкой неплохой дороги в проулок, когда вдалеке между домами показалось открытое пространство.

Колонна проехала через несколько дворов со следами панического бегства и кучей брошенного барахла, погибающего под открытым небом. Картина очень напоминала подмосковные города и посёлки, которые видел Иваницкий раньше.

Город закончился сразу и вдруг. Только что были многоэтажные дома, детские и спортивные площадки, но последний проулок вывел их сразу за городскую черту. Граница города с этой стороны начиналась без всякого перехода. Многоэтажные корпуса панельных домов выходили одним из фасадов сразу на открытое большое поле, бугрящееся холмами и унылыми островками растительности. В том месте, куда они выехали, открытое пространство больше напоминало полупустыню, облагороженную редкими деревцами и жалкими ошмётками цивилизации в виде покосившихся столбов линии электропередач, единственной дорогой и железными гаражами.

Из города команда Жоры Баллона выехала по разбитой пьяной дороге, коварно спрятавшейся в низинке между двух холмов. Растительность здесь была гуще, и утлую дорожную насыпь скрывал обильно разросшийся кустарник. Здесь колонна разделилась.

Извилистая захудалая дорога увела их бронированный «егерь» вслед за трактором на верхушку лысого холма, откуда открывался унылый вид на убогую пригородную территорию. Машина уже заглушила мотор, а трактор замер, чадливо тарахтя двигателем. Основным плюсом их позиции была великолепная обзорность, позволявшая видеть все как на ладони.

— Приехали, — оповестил Жора о прибытии.

— Здесь будете встречаться? — спросил Иваницкий.

— Здесь мы будем ждать. А встречаться будем возле вон той остановки, где член торчит.

Над плечом Иваницкого опять высунулась пухлая рука, но уже с биноклем. Жора любезно протянул Володе оптический прибор. Ошибиться действительно было сложно. Вдалеке была видна широкая прямая главная дорога. А на всем протяжении от границы города до начала какого-то посёлка только в одном единственном месте топорщилось нелепое сооружение, выполняющее одновременно роль городской стелы и остановочного павильона.

Цилиндрическая высокая бандура со сферической верхушкой представляла собой какой-то громадный агрегат, списанный с химического производства доживать свой век на въезде в город. Наверное, он должен был символизировать мощь химической промышленности, но по факту этот агрегат беззастенчиво наводил прямые ассоциации с фалосом.

— Это наша достопримечательность. Баровую ректификационную колонну на въезде в город поставили. Там ещё буквы приварены — название нашего города, но их отсюда не видно.

— Вот поэтому наш город Херреактив или Залупинск прозвали в народе, — опять съюморил осмелевший водитель.

— Это правда, — подтвердил его слова Георгич.

Он впервые нарушил своё молчание с момента отъезда колонны. Похоже, что его тоже угнетал вид мёртвого города.

Остановочный павильон рядом с фаллическим символом переживал не лучшие времена. Скелет из металлических труб был неестественно искорёжен, а пространство под ним заполняли куски бетона, кирпичного крошева и осколки, блестящего на солнце, стекла. На верхушке сооружения виднелся наскоро сляпанный кривой настил из шифера. Наверное, кто-то пытался отремонтировать злосчастную остановку.

— А чего ваша остановка руины напоминает? — задал невинный вопрос Иваницкий.

Водитель громко заржал, а Георгич зашёлся перхающим кашлем или смехом.

— Волшебная сила искусства, млять, — вполне серьёзным тоном пояснил Баллон. — Все, кто мимо залупы нашей городской проезжал, обязательно на неё пялились, поэтому аварийность у нас в этом месте была запредельная. Каждую неделю кто-то в остановку влетал. История славы этого шедевра написана кровью. Вот так, дружочек.