Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Однако у такого рода курирования, осуществляемого социальной сетью, есть и более серьезная сторона: благодаря Facebook, некоторые люди начинают думать о том, что для них действительно важно. Коллаж из ярких моментов стал платформой для повествования, и пользователи вовсе не возражали против предложенного им социальной сетью черновика, который они впоследствии смогли отредактировать. Один многодетный отец распечатал “ленту ярких моментов” и обсуждал ее со своим семейством за завтраком. По словам этого мужчины, распечатка привела его в восхищение: “Я бы никогда не смог сделать столь изящный альбом фотографий! А у них здорово получилось”.

Вскоре после публикации коллажа из ярких моментов я получила письмо от Сида, сорокалетнего мужчины, страдающего болезнью Лу Герига – боковым амиотрофическим склерозом. Он рассказал мне о своем сложном отношении к предложенной Facebook “ленте ярких моментов” за 2013 год. Именно в тот год он узнал о своем диагнозе.

Я сидел, уставившись в экран – сам не знаю, как долго. В прошлом году как раз в это время я планировал посетить ортопеда, чтобы разобраться, что за странные вещи творятся с моими руками. Возможно, я должен был предчувствовать непоправимое, но почему-то этого не случилось. Несколько месяцев спустя жизнь моей семьи изменилась навсегда. У меня диагностировали боковой амиотрофический склероз. Способов лечения нет. Исцеление невозможно. Удачи. А ведь в начале 2013-го я понятия об этом не имел.

Сид нажал на кнопку, чтобы посмотреть предложенную Facebook версию 2013 года. Неудивительно, что в этой версии не отразилось значение, которое этот год имел для него. С этим ничего нельзя было поделать: Сид констатирует, что хроника “воспринимает некоторые вещи как ни в чем не бывало. Сначала появилась фотография первого дня рождения моего сына, а потом пост, где я сообщал, что мне диагностировали боковой амиотрофический склероз. Между этими двумя публикациями Facebook поместил веселенькую музыкальную вставку”[111].

Сид начинает свое письмо ко мне с предположения, что ни одна автоматическая система не в силах понять, каково это – жить с болезнью Лу Герига, насколько этот диагноз меняет значение всего, что было прежде, и всего, что последует потом. Но далее в письме Сид переосмысляет сказанное ранее. Возможно, монтаж, предложенный ему Facebook, все-таки отразил значение, которое имел для него 2013 год. Лейтмотивом того года стала невыносимо быстрая смена кадров. Стремительными были скачки от такой обычной ситуации, как поедание именинного пирога, к визиту в больницу и смертному приговору. Facebook точно передал этот ритм, но, по словам Сида, “контраст слишком резок, чтобы созерцать его спокойно… Я не мог смотреть видео, сознавая, что следующая публикация в монтаже может оказаться чересчур быстрым переключением скоростей”.

Опыт Сида иллюстрирует, насколько сложно использовать подобные алгоритмы для размышлений о себе. Чтобы понять, что имеет большую важность для Сида, вам нужен человек, способный представить себе, каково это – жить со смертельным диагнозом. Человеку под силу понять, что слишком резкие контрасты могут причинить боль. Однако именно изображения, которые выбрала машина, дали Сиду возможность по-новому взглянуть на пережитый им год. Смертельный диагноз – это и есть не укладывающийся в мозгу контраст между покупкой воздушных шариков для празднования дня рождения и неотвратимой реальностью небытия. Быстрая смена публикаций из соцсети заставила Сида об этом задуматься. Но алгоритм Facebook создавался вовсе не для такого эффекта[112]. Это уже последствия человеческого взаимодействия с результатами, полученными машиной.