Живым или Мертвым

Еще одну мечеть сожгли, еще одного лидера фракции нашли убитым, еще одно обвинение в фальсификации выборов, еще одного офицера Межведомственной разведывательной службы арестовали за продажу государственных тайн, еще один призыв к спокойствию из Пешавара. Все это ужасно, ужасно неприятно. Не то чтобы Пакистан когда-либо воплощал собой мир и покой, но в его истории бывали и гораздо более спокойные периоды, чем нынешний, хотя и тогда это спокойствие было притворным. Всего лишь тонкой пенкой в непрерывно кипящем котле раздора. Тем не менее Эмблинг нисколько не сомневался, что это единственное подходящее для него место на всей Земле, хотя так и не смог понять, в чем тут дело. Может быть, в перевоплощении, но как бы там ни было, Пакистан стал неотделим от его жизни, и теперь, в возрасте шестидесяти восьми лет от роду, он прочно пустил корни в почву своей второй родины.

Эмблинг знал, что едва ли не каждый, кто оказался бы на его месте, должен был испытывать страх и, вероятно, не без основания. Как-никак он англосакс, христианин, родом из Англии, откуда пришел «британский радж» — британское царствование, если перевести с хинди. Почти сто лет, начиная с середины 1850-х и до окончания Второй мировой войны, Великобритания владычествовала над регионом, который принято называть «Индостанским субконтинентом». Он в разные времена охватывал Индию, Пакистан, Бангладеш, Сомалилэнд, Сингапур, а также Верхнюю и Нижнюю Бирму, переименовавшую себя недавно в Мьянму. Но Эмблинг и ныне, и присно, и во веки веков называл и будет называть ее Бирмой, и черт с нею, со всякой политкорректностью. В Пакистане воспоминания о временах «британского раджа», конечно, потускнели, но так и не изгладились, и Эмблинг видел и ощущал это каждый день во взглядах стариков на рынке и в перешептываниях полицейских, слышавших рассказы своих родителей и дедов. Эмблинг не пытался скрывать свое происхождение, ну, а если бы захотел, то не смог бы этого сделать из-за акцента, с которым говорил на урду и пушту. Не говоря уже о белой коже и росте в шесть футов четыре дюйма, каким мог похвастаться очень мало кто из местных жителей.

И все же к нему, как правило, относились с уважением. Причиной этому было не сохраняющееся почтение к «британскому раджу» (что спорно), а скорее уважение к собственной истории. Как-никак он прожил в Пакистане дольше, чем большинство из тех, кого можно в любой день встретить на Хайберском базаре. «Сколько же лет, на самом деле?» — вдруг задумался он. Даже если выкинуть отпуска, командировки в соседние с Пакистаном страны… Получается лет сорок с лишком. Более чем достаточно для того, чтобы бывшие (и даже кое-кто из нынешних) соотечественников признали его «отуземившимся». Не сказать, чтобы это его беспокоило. Невзирая на все недостатки, промахи и нечистоплотные делишки этой страны, свидетелем которых он был, для него не существовало иного места, кроме Пакистана. И в тайных глубинах своей души он гордился тем, что местные считают его настолько хорошо ассимилировавшимся здесь, что он стал «больше пакистанцем, чем британцем».

В нежном и наивном двадцатидвухлетнем возрасте Эмблинг оказался в числе первых послевоенных новобранцев МИ-6,[12] завербованных в Оксфорде, чему был обязан отцу своего однокашника. Эмблинг поначалу считал его каким-то рядовым бюрократом из Министерства обороны, а на деле он был вербовщиком МИ-6. Между прочим, одним из тех немногих, кто предупреждал свое руководство о том, что ставший впоследствии знаменитым предатель Ким Филби — далеко не блестящее приобретение, что он рано или поздно либо напортачит так, что это будет стоить жизни многим и многим, либо попадется на удочку другой стороне. Так и случилось, Филби много лет был «кротом» советской разведки и сбежал на самой грани разоблачения.

Благополучно пережив тяготы обучения в подготовительном лагере МИ-6 Форт-Монктон на Гэмпширском побережье, Эмблинг получил назначение в Северо-западную пограничную провинцию Пакистана, или СЗПП (Пахтунхва, или Сархад — в зависимости от того, с кем ты говоришь), примыкавшую к Афганистану, где в то время усиленно работал русский КГБ. Почти шесть лет Эмблинг прожил в приграничных горах, участвуя в набегах, которые устраивали пуштунские вожди, правившие в фактически ничейной зоне между Пакистаном и Афганистаном. Когда Советы запускали своих агентов в Пакистан, у тех не было иного пути, кроме как через горы и земли пуштунов.