Живым не брать

Макс схватил автомат. Ногой ударил в дверь бани. Та с треском распахнулась во всю ширь, так что створка ударилась о стену.

— А-а-а! — Макс выскочил из баньки наружу, держа приклад калаша у живота. Он не знал, сколько патронов осталось в рожке. Его действиями уже руководила не мысль, а бредовая уверенность в том, что оружие полоснет густой свинцовой струей по обложившим его людям.

Максим первым увидел прапорщика. Тот стоял на ровном месте метрах в пятидесяти от его укрытия. Гусь держал автомат в опущенных руках, и оружие находилось на уровне его колен.

„Вот ты и допрыгался, — с радостным злорадством подумал Макс. — Сейчас я тебя, командир, на прощание уконтропуплю. Ты допрыгался!“

Макс опустил вниз рычаг переводчика, освобождая затвор автомата.

Прицелился получше — попасть в здоровенного дядю с такой дистанции не так уж и трудно.

Потянул на себя спусковой крючок.

Калаш дернулся, ожил в его руках.

И в тот же самый миг очередь выпустил прапорщик Гусь.

Макс не слыхал выстрелов. Последнее, что ему пришлось ощутить в своей недолгой и неправильной жизни, был сильный удар в грудь и живот.

Мощный толчок отшвырнул Макса внутрь баньки. Кляксы крови забрызгали стену и полки сооружения, предназначенного для того, чтобы дарить людям радость чистоты.

Прапорщик Гусь стоял там, где его застала очередь, выпущенная дезертиром, и держал автомат у колен. Он так и стрелял, не поднимая его.

— Все, ребята. — Гусь опустил автомат стволом вниз. — Я убил эту суку, хотя его можно было взять живым голыми руками. Пусть теперь меня судят. Вы — свидетели.

— Отойдите в сторонку, Леонид Андреевич, — мрачно предложил Рогоза и довольно грубо оттолкнул прапорщика. Потом вскинул автомат и рубанул длинной очередью по открытой двери баньки, в которой лежало тело Макса. В стороны, словно белые бабочки, полетели щепки.

— Теперь вы. — Рогоза посмотрел на товарищей. — Огонь!

Караваев и Гмыза полоснули очередями в том же самом направлении, куда послал пули Рогоза.

— Вот видите, Леонид Андреевич, этот подонок не собирался сдаваться. Мы стреляли все разом. Нас — четверо. Кто попал в него — трудно определить.

— Точно, — поддержал Караваев. — Пусть бы его живьем брал тот, кому жить надоело.

— Вы правильно сделали, товарищ прапорщик, — поспешил высказаться Гмыза. — Он четырех человек уложил ни за что ни про что, а мы должны с ним чикаться? Вот уж нет.

— Как хотите, мужики, — Гусь упрямо держался своей линии. — Врать на следствии я не буду и своего греха прятать не собираюсь. Стрелял, когда у него окончились патроны. И считаю, что так было нужно.

— Ваше дело, Леонид Андреевич, — сказал Рогоза мрачно. — Нам всем троим скоро увольняться и потому терять нечего. Мы скажем все как было. Стреляли все разом. Очередями. Ну их на хрен — законы, которые позволяют убийце мочить кого он захочет, а его и тронуть нельзя…

Гусь закинул автомат за плечо.

— Спасибо, ребята. Что будет — посмотрим. А пока, Рогоза, собери гильзы. На могилу Щербо положим.

— Зачем? — спросил сержант. Когда чего-то делать не хочется, всегда задается этот вопрос. — Ему теперь ничего не надо.

— Ему нет, — сдерживаясь, чтобы не вспылить, сказал Гусь. — Мне нужно, тебе, им… Чтобы показать, что так просто людей убивать нельзя. Ни из-за денег, ни из блажи.

Гусь подсунул руку под куртку. Страдальчески сморщился и стал поглаживать грудь. Караваев заметил это и спросил:

— Сердце?

— Оно, — ответил Гусь. — На душе гнусно, оно и ноет.

— Ладно, товарищ прапорщик, — постарался успокоить его Гмыза. — Не стоит из-за дерьма расстраиваться.

— Почему не стоит? — сказал Гусь. — Иной раз случайно вляпаешься ботинком — приятного мало. А тут все же человек был…

Со стороны реки послышался треск моторов. Он становился сильнее.

К берегу приближались три лодки. К месту происшествия спешила милиция.

На сей раз она прибывала в нужный момент.

БОСИКОМ ПО ГОРЯЧИМ УГЛЯМ

1

В одном из кабинетов Бешарыкского областного Управления внутренних дел прозвенел телефон. Сотрудник уголовного розыска капитан Таштемир Иргашев снял трубку. Телефон пророкотал голосом начальника отдела майора Бакалова:

— Иргашев? Зайдите ко мне. Да, захватите дело об ограблении гражданина Саппарова.

Иргашев встал, подошел к железному шкафу, в котором хранились бумаги. Все еще недоумевая — этим ли заниматься лично начальнику! — взял тоненькую папочку с делом, не стоившим выеденного яйца, и двинулся к майору.

Бакалов — среднего роста широкоплечий крепыш, с лицом, прокаленным азиатским солнцем до цвета зрелого каштана, с коротко остриженными черными волосами и красивыми посеребренными висками — встретил капитана у дверей. Пожал руку, резко сдавив ее, словно проверял на крепость мускулы. И тут же повернул ключ, вставленный в дверь изнутри. Было в этом нечто необычное, заставившее Иргашева насторожиться.

— Проходи, — предложил майор, пропуская капитана вперед. Взял у него принесенное дело, небрежно швырнул его на стопку таких же папок, лежавших на краю стола. Перехватив взгляд Иргашева, пояснил: — Я сегодня уже пятерых вызываю с бумагами, хотя нужен мне ты один.