Жизнь

Дон Уоз: Когда мы делали Voodoo Lounge, Кит с Миком встречались, обменивались любезностями насчет какого-то футбольного матча секунд тридцать и расходились по разным углам. А потом они начинали играть, и их уровень взаимодействия друг с другом – на нем держалась вся группа. Пока мы записывали альбом, я всю дорогу думал, что они перезваниваются часов, наверное, в пять утра каждый день и обговаривают, что они будут сегодня делать, и все такое. И только под самый конец я выяснил, что они вообще между собой не общались. Единственный раз, когда кто-то из них позвонил другому, как рассказывал мне Мик, – это когда Кит, сидя у себя в гостинице, в Sunset Marquis, ткнул не ту кнопку быстрого набора на телефоне, а Мик снимал отдельный дом на холмах, и Кит позвонил Мику и попросил принести еще льда. Он думал, что звонит в обслуживание номеров.

При всем при этом Дон на самом первом этапе здорово запаниковал из-за одной стычки между мной и Миком, внезапной и, как всем казалась, смертельной, в студии на Уиндмилл-лейн в Дублине – ни с того ни с сего, несмотря на наше видимое примирение. Произошло все из-за начисто отсутствовавшего общения, из-за накопившегося, нагноившегося раздражения. Взрыв стал кульминацией множества вещей, но в основном, я думаю, дело было в этой мании все контролировать, которую я с большим трудом переваривал и вообще терпел. Мы с Ронни вернулись тогда в студию, а Мик изображал спертые у кого-то риффы на новеньком “Телекастере”. Песня была его, она называлась I Go Wild, и он что-то бил по струнам, приседая. Как говорят, я сказал следующее: “Вообще-то в этой группе только два гитариста, и тебя среди них нет”. Наверное, хотел просто приколоться, но Мику прикол не покатил – он его воспринял не так, как надо, а потом все стало еще хуже. Я на него наехал, и, по свидетельству очевидцев, мы снова понеслись гвоздить друг друга словами по всем возможным поводам, от Аниты до контрактов и предательств. Разошлись не на шутку, задевали друг друга чем побольнее. “А как насчет того?” – “А как насчет другого?” И все остальные тут же смылись: ассистенты, и Ронни, и Дэррил, и Чарли, и все – бросились в аппаратную, как в укрытие. Не знаю, слушали они нас через микрофон или нет, но несколько людей эту ругань застали. Дон Уоз, который назначил себя арбитром, попробовал устроить небольшую челночную дипломатию, потому что после этого мы разошлись в разные концы здания. “Но вы ведь говорите одно и то же” – такого рода тактика. Старый трюк. Дон сказал мне, что абсолютно искренне считал: если будет произнесено еще хоть одно слово, все сядут на самолеты и наша лавочка прикроется навсегда. Чего он не учел – это что мы занимались этим переругиванием уже тридцать лет. В конце концов часа, наверное, через полтора мы обнялись и пошли дальше делать наше дело.

Вообще-то Дона Уоза изначально рекрутировал Мик. Мик всегда хотел работать с Доном, потому что Дон – грувовый продюсер. Он делает грув, музыку, чтоб танцевать. Но, когда мы добили Voodoo Lounge, Мик сказал, что больше не будет работать с Доном, потому что он нанял его делать грув, а Дон хотел сделать Exile on Main St. А Мику нужен был The Black Album Принса или что там, не знаю. Мику опять хотелось чего-нибудь эдакого, что он услышал вчера вечером в клубе.

Самый большой страх у Мика в это время, как он сам твердил журналистам, – это что ему, как он выразился, навечно прилепят ярлык Exile on Main St. Но Дону было интересней защитить все хорошее, что было у Stones, он не хотел делать ничего ниже планки, взятой в конце 1960-х и начале 1970-х. Почему Мик боялся Exile? Слишком уж была хороша штучка – вот почему! Каждый раз я слышал это: “Нет, у нас нет желания возвращаться в прошлое и заново записывать Exile on Main St.”, и тогда думал про себя: “Чувак, блин, да ты б его сейчас не потянул!”