Жизнь адмирала Нахимова

Снегу в этот день много, и он хрустит на морозе. Ребятишки, стайки которых в Севастополе всё ещё не перевелись, строят из снега укрепления, обливают водой снежные ядра.

По дороге к Нахимову, на одном из спусков в Екатерининскую улицу, Тотлебен приходит в восхищение от мастерства мальчуганов. Шесть амбразур в полукруге дают большой обстрел. Впереди и с флангов ложементы.

– Превосходно, превосходно! Кто у вас, молодцы, инженер?

– Кто?! Все вместе мы, на Малаховом, делаем. Вот он там бывал, – и вихрастый мальчуган в матросской бескозырке тычет деревянной шашкой в товарища.

– Превосходно, превосходно! А командир кто же?

– Я.

– О, ты, конечно, князь Меншиков?

– Нахимов он. Самый главный адмирал, – наперебой отвечает детвора, окружившая полковника.

– Так, так. Ну конечно, я должен был догадаться.

– Вы, наверно, недавно приехали. Вы ещё не можете знать Нахимова, снисходительно говорит девочка с повязкой Красного Креста.

– А где же неприятель? – Тотлебен обхватывает девочку за плечи и спускается в улицу, продолжая беседу с детьми.

"Нахимов", сбив фуражку на затылок, мрачно отвечает:

– Нету неприятеля, не хотит никто за француза.

– Тут, с другой улицы, – объясняет девочка, – мы звали к нам воевать. Но только как же? У них тоже есть Нахимов.

– Очень затруднительно, очень затруднительно, – Тотлебен вежливо козыряет детям.

– Вот, Павел Степанович, какая популярность у вас, – рассказывает он через несколько минут. – Но не в пример ребятам, господа союзники не стесняются быть нашими врагами и действуют по всем правилам осады.

– Вы относительно их минных работ под Четвёртый бастион? Мне докладывали показания перебежчика.

– Нет, меня беспокоит другое. Наши спусковые рукава проведены довольно далеко от капители бастиона… Тревожат меня недостатки в обороне подступов Малахова кургана. Англичане в своей первой атаке уже заложили батарею, да и французы могут то же сделать на Киленбалочных высотах, если мы их не упредим.

– Погодите-с, – говорит Нахимов и достаёт план. – Можем выдвинуться на высоту перед Малаховым. Вот-с на этой Кривой Пятке предлагают Истомин и Ползиков укрепиться.

– Без крепких позиций на высотах за Киленбалкою невозможно, курган попадёт под обстрел с трёх сторон.

– Совершенно верно-с, – кивает Нахимов.

В его воображении курганы оживают, превращаются в корабли. Для охранения авангарда – Кривой Пятки – необходимо выдвинуть наветренную колонну фрегатов. Тогда главные силы – Малахов курган и 2-й бастион – будут в безопасности от атаки. Правда, несомненно, на стороне Истомина.

– Но это означает наступление. А главнокомандующий, вы знаете, после Инкермана всячески избегает действовать.

– Вы его убедите, Павел Степанович.

– Трудно-с, – горько замечает Нахимов. – Главнокомандующий больше надеется на дипломатические победы в Вене, чем на свою армию.

– Что-нибудь новое оттуда?

– Всё то же-с, всё то же. Цена мира – наш отказ от флота на Черном море. "Moniteur" пишет, что никакой мир не может быть прочен, пока Россия сохраняет на Черном море свои морские учреждения. Опасаются негоцианты увидеть наш флаг в Средиземном море… Ежели воевать будем по-меншиковски, ещё не так заговорят… Пороха нам не везут. Провиант в азовских портах под ударом с моря. Войска разбросаны по всей Тавриде и без толку истощаются. Наступление, только наступление могло бы исправить дела и спасти честь России. Но князь даже оборонять Севастополь собирается до первого штурма…

Он свёртывает план и набивает трубку.

Есть вещи, о которых трудно говорить с инженером Тотлебеном. Он знает, как строить редуты, но укрепления сильны, пока в них сидят защитники… Сегодня только Павел Степанович нашёл на 4-м отделении массу чесоточных и цинготных безо всякой медицинской помощи. Поехал в госпиталь к медикам, а там не лучше – нет чайников для раненых, большая партия горячечных лежит во дворе и несчастных заметает снегом.

Тотлебен смотрит на ввалившиеся щёки Нахимова, на глубокие морщины, побежавшие от глаз.

– Я пойду, Павел Степанович. Скажу о нашем плане Дмитрию Ерофеичу.

– Да, да, конечно. В этом случае обойти начальника гарнизона невозможно. Но погодите-с. Я тоже с вами хотел поделиться. Минут на пять задержу, не больше-с.

Пять минут оборачиваются часом. Они обсуждают, как сделать на все амбразуры новые тросовые щиты, придуманные матросами. В них вязнут пули, при порче их не летит в стороны опасная щепа. Договариваются о мостах на инкерманскую гать, о заготовке туров на Северной стороне, об общем осмотре и очистке колодцев,

– Мне бы ещё хотелось устроить блиндажи на пароходах. Бутаков – вы знаете, разумный командир, и он у нас ведёт войну вылазками за рейд носится с мыслью сделать "Владимир" наименее уязвимым для ядер. Да, предохранить от навесного огня и пожаров наши пароходы существенно-с – они и батареи подвижные и возчики немаловажные. Уделите этому время.

– Пожалуйста.

– Спасибо, я пришлю к вам Бутакова.