Жизнь Аполлония Тианского

45. А вот еще одно из чудес Аполлония. Некая девица в час своей свадьбы вдруг — по общему мнению — умерла. Жених неотступно шел за погребальными носилками, рыдая, что брак остался незавершенным, а вместе с ним плакал весь Рим, ибо девица была из весьма знатной семьи. Узрев такое горе, Аполлоний сказал: «Опустите носилки, ибо я остановлю слезы, проливаемые вами по усопшей», — а затем спросил, как ее звали. Многие решили, что он намерен произнести речь, какие обычно произносят на похоронах, дабы подстегнуть всеобщие сетования, однако Аполлоний ничего подобного делать не стал, а коснулся покойницы, что-то потихоньку ей шепнул — и девица тут же пробудилась от мнимой смерти: и собственным голосом заговорила, и воротилась в отеческий дом, точно как оживленная Гераклом Алкестида. Родственники ее хотели подарить Аполлонию сто пятьдесят тысяч, но он сказал, что отдает эти деньги отроковице в приданое. То ли он обнаружил в мнимой покойнице некую искру жизни, укрывшуюся от тех, кто ее пользовал, — не зря говорили, что под дождем от лица покойницы шел пар, — то ли уже угасшую жизнь согрел он своим прикосновением — так или иначе вопрос этот остался неразрешим не только для меня, но и для свидетелей описанного события.

и какими посланиями бодрил премудрого Мусония и каковы были ответы Мусония (46)

47. В ту же самую пору Мусоний, о коем говорят, что в философии он превосходил всех, пребывал заключенным в узилище Нероновом. Открыто они с Аполлонием не сносились, ибо Мусоний, не желая опасности для обоих, такой способ отверг, а вели переписку через Мениппа и Дамида, навещавших узника в темнице. Письма о предметах незначительных я опускаю, но полагаю необходимым привести те послания, в коих возможно усмотреть нечто важное.

«Мусонию-философу от Аполлония: радуйся! Я хочу придти к тебе, дабы разделить с тобою беседу и темницу, в надежде, что будет тебе от меня польза. Неужто ты не веришь, что Геракл вызволил некогда Тесея из Аида? Напиши, чего ты хочешь. Будь здоров».

«Аполлонию-философу от Мусония: радуйся! Твои намерения похвальны, однако тот, кто никакой вины за собой не имеет и способен себя защитить, — такой человек себя еще покажет. Будь здоров».

«Мусонию-философу от Аполлония: радуйся! Афинянин Сократ не пожелал, чтобы друзья его вызволили[186], но явился в судилище и погиб. Будь здоров».

«Аполлонию-философу от Мусония: радуйся! Афинянин Сократ погиб, ибо не был расположен защищаться, а я защищусь[187]. Будь здоров!»

и как, наконец, когда изгнал Нерон из столицы своей всех любомудров, отправился Аполлоний вместе с учениками в закатную Гадиру (47)

48. Когда же Нерон отбыл в Элладу, прежде государственным указом воспретив заниматься в Риме философией, Аполлоний отправился в западные земли, пределом коих, как говорят, установлены Столпы. Он собирался посетить Океанское побережье и Гадиру, ибо слыхал, как привержены тамошние жители любомудрию и сколь много достигли в науке о божественном. За Аполлонием следовали все его ученики, восхваляя и его самого и предстоящее путешествие.

КНИГА ПЯТАЯ

в коей повествуется о Геракловых Столпах (1)

1. Баснословные предания о Столпах, которые Геракл якобы утвердил пределом земли, я опускаю, однако поясню кой-какие обстоятельства, более важные и для рассказчика, и для слушателей. Между окраинными побережьями Европы и Ливии есть пролив в шестьдесят стадиев, и через этот пролив Океан проникает во Внутреннее море. Пограничная оконечность Ливии именуется Абинной, и отроги тамошних гор изобилуют львами, а сами горы тянутся внутрь страны, простираясь вплоть до земель гетулов и тингов — те и другие суть зверовидные ливийские племена — и еще далее, если плыть по Океану до устья Салекса, то есть на девяносто стадиев, а затем еще дальше, однако тут уже расстояние невозможно исчислить, ибо за Салексом Ливия пустынна и совершенно безлюдна. Оконечность Европы зовется Кальпой, простирается справа от протока на шестьсот стадиев, а на самом краю стоит древний город Гадира.

и каковы в Гадире приливы и отливы (2) , восходы и закаты (3)