Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

Заплатив «налог», вымотанный Вань Игуан заснул, но почти сразу жена вытащила его из кровати и заставила пойти в кабинет, переделанный под комнату для допросов.

Полуголый Вань Игуан дрожал от холода и попросил жену позволить ему надеть одежду.

Ли Мэйфэнь взяла круглое зеркало и показала ему след от укуса, который больше не скрывала мазь. Она сурово спросила:

— Что это?

Вань Игуан понял, что укус отчетливо виден, он не знал, как реагировать, поэтому предпочел промолчать.

— Говори! Говори, тогда дам одежду.

Вань Игуан совсем замерз, но рта не раскрыл.

— Молчишь? Ну, тогда я скажу. Я тебя разоблачила! — Ли Мэйфэнь вне себя от гнева отшвырнула зеркало, а затем зажала пальцами кусок кожи на шее Вань Игуана. Эта часть кожи теперь выглядела, словно рот с зажатым в нем куском пищи, след зубов выпирал сверху. — Это же следы зубов, так? Человеческих, так? Женских, так?

Вопросы сыпались на Вань Игуана один за другим, как автоматная очередь, он не мог вставить ни слова, и хотя ему было больно, холодно и у него дергалось лицо от паники, тем не менее он лишь шумно дышал.

— Когда мы тут миловались, я почувствовала, что что-то не так. Если шея затекла, разве сюда надо было нанести лечебную мазь? На эти две акупунктурные точки? Это вообще акупунктурные точки? Это просто нижняя челюсть! А зачем наносить на нижнюю челюсть мазь? Тут я призадумалась. Когда ты заснул, я стерла мазь и посмотрела, а там — следы зубов! Откуда они? Ты сам себя укусил? А смог бы? А если тебя укусил кто-то другой, то почему? Кто осмелился бы?

— Дорогая, успокойся, послушай, что я скажу. — Вань Игуан немного пришел в себя, пулеметная очередь вопросов жены как будто дала ему время для раздумий и реагирования. — Это не следы зубов.

— Тогда что это, если не следы зубов?

— Я ставил банки[26]. Это след от банок. У меня же болел этот шейный позвонок? Правда, было очень больно. Я пошел делать массаж. Изначально собирался просто на сеанс массажа, но мастер предложил поставить банки. Он сказал, что позвонок разболелся из-за холода, а банки как раз согревают. И я согласился. А когда он ставил первую банку, то своим неловким движением обжег мне это место, там появился волдырь, огромный волдырь. Мастер больше не посмел ставить банки, да я и не дал бы. А потом волдырь начал жутко чесаться, я его и рукой тер, и ногтями скреб, в итоге расковырял, и остался такой вот отпечаток.

Ли Мэйфэнь выслушала оправдания мужа, потом посмотрела на так называемый отпечаток. Не до конца поверив его словам, она тем не менее отпустила его кожу, зажатую пальцами:

— Ты же говорил, что у тебя важный прием? Откуда же взялось время на массаж?

Вань Игуан понял, что сомнения жены уже увели ее в сторону от истинного положения дел, и почувствовал себя спокойно, нарочно огляделся по сторонам, будто их кто-то мог послушать, придвинул лицо к уху жены, да еще и рукой прикрыл, и тихо сказал:

— На самом деле, я сопровождал начальство на массаж. Важного начальника. Когда он закончил доклад, у него тоже затекла шея. И я отвез его на массаж. Обычный массаж[27].

— Разве массаж может считаться приемом? Да еще и важным приемом.

— Даже когда просто угощаешь руководителя чаем, если это важный руководитель, это считается важным приемом. Понимаешь?

Ли Мэйфэнь совершенно другим взглядом посмотрела на мужа. Это был виноватый, полный угрызений совести взгляд. Она поспешила сбросить с себя халат и накинуть его на плечи Вань Игуана, который уже даже не мог дрожать от холода.

Вань Игуан в женском красном с цветочным узором халате напоминал увернувшегося от пуль окровавленного белого медведя.

— Линь Хунъянь, посерьезнее, пожалуйста, — сказал Вань Игуан, обращаясь к громко смеявшейся любовнице. Он пальцами оттянул на груди форму прокурора. — Сейчас я — прокурор Вань.

Линь Хунъянь все еще хохотала, впечатление от ее смеха было сопоставимо с эффектом от миниатюр Гао Сюминь[28], но ее голос и улыбка не уступали Сунь Ли[29]. Сунь Ли была любимой кинозвездой Вань Игуана. Ни перед чем не останавливаясь, он стал ухаживать за Линь Хунъянь именно из-за ее сходства с Сунь Ли. «Ни перед чем не останавливаясь» — имеются в виду огромные суммы денег; он перепробовал все способы, добиваясь ее. По ее подсчетам, за эти два года он потратил на нее минимум десять миллионов. За эти деньги можно было в Дунгуане[30] переспать пять тысяч раз с проститутками, а если не в Дунгуане, то и того больше. Экономически это было очень невыгодно, но удовлетворение его тщеславия и уровень качества ее услуг стоили того. Угольная шахта за десять миллионов или бриллиант за ту же сумму — это смотря что тебе надо. Вань Игуану нужен был бриллиант. А драгоценным камнем была Линь Хунъянь. Внешне она походила на Сунь Ли, даже голос был похож. Заполучив Линь Хунъянь, он как будто заполучил свою богиню. И сейчас он не мог потерять ни свой бриллиант, ни свою жизнь, поэтому ему надо было допросить и ее.