Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

В выпускном классе все были заняты повторением пройденного. Хуан Ян давно уже знал, что Минмэй не поступит. Ее мозг не создан для учебы. Нет, она очень умная, вот только ее ум заточен под другое — под наряды и еду. Она умела красивым шелковым платком или вязаным шарфом так подвязать свои иссиня-черные волосы, что казалась еще красивее. Кончики платка реяли в воздухе, бередя сердца парней. А еще Минмэй очень любила поесть. Она частенько залезала в чужой огород и воровала тыквы, потом прокаливала на огне семена и лакомилась, а из очищенной от кожуры мякоти сушила цукаты.

Кроме того, Минмэй умела среди дикорастущих растений отыскивать съедобные. Например, попался им один куст, ветки которого сплошь поросли длинным желтым пухом, выглядел он пугающе. Но Минмэй велела Хуан Яну нарвать огромный пучок. Маленьким ножичком она соскребла кору с покрытых пухом веток, потом кинула нежную зелень в кипящую воду, сварила и оставила на ночь, а на следующий день масса в кастрюльке превратилась в прозрачный зеленоватый суп. Минмэй налила полную миску, суп был очень вкусным, сладким, с кислинкой. Хуан Ян волновался:

— Минмэй, ты раньше такое когда-нибудь пробовала?

— Неа.

Тогда откуда знаешь, что это съедобно?

— Я думаю, что съедобное, если боишься отравиться — не ешь. Помру, так одна.

Услышав ее слова, Хуан Ян начал хлебать суп наперегонки с девушкой, приговаривая:

— Ты пока не ешь! Если через полчаса все будет нормально, тогда попробуешь.

Минмэй улыбнулась:

— Ты так боишься, что я помру?

Хуан Ян и Минмэй были соседями, их дома отделяла лишь невысокая стена, и в свободное время они болтали прямо поверх нее. Минмэй частенько подбивала Хуан Яна помочь ей стащить что-нибудь съестное, а потом перекидывала через стену, положив в мешочек. Хуан Ян мечтал, что позже они с Минмэй поженятся, и тогда он первым делом снесет эту стену.

Предвидя, что Минмэй не сможет сдать государственные экзамены, Хуан Ян тоже разленился, хотя сердце и болело при мысли, что матери придется платить за учебу. Но бороться с ленью не получалось, и в итоге все вышло, как Хуан Ян и загадал: он провалился. Услышав эту новость, мама Минмэй очень обрадовалась, сказала: «В следующем году будешь повторять с нашей Минмэй».

Лю Ланьсян сказала Хуан Яну:

— Ну, раз не повезло с учебой, значит, и не будешь учиться. Найди себе работу!

Лю Ланьсян опросила родных и друзей. Откликнулся из уездного центра один из дальних родственников по материнской линии: прислал сообщение, что столовая при недавно открывшейся гостинице набирает работников. Лю Ланьсян решила, что в столовой работать неплохо, по крайней мере, голодать не будешь. Она начала собирать сына в дорогу. Хуан Ян тайком проскользнул к низкой стене и позвал Минмэй. Она как раз по ту сторону грызла сырые огурцы, но в это время года невозможно было найти нормальные свежие овощи, и девушка жевала безо всякого энтузиазма. Хуан Ян сказал:

— Слушай, Минмэй, в уездном центре набирают работников, поедешь?

Услыхав, что речь про столовую, она перестала хрустеть огурцами. В тот вечер дома у Минмэй разразился настоящий скандал: Минмэй хотела поехать в город, а ее мама надеялась, что она будет старательно заниматься и еще раз попробует поступить в вуз. Мать не могла переспорить Минмэй и прибежала с упреками к Лю Ланьсян:

— Пусть я лишь учительница без высшего образования, что ж теперь, и дочке училищем ограничиться? Чего только она с вашим Хуан Яном связалась?!

Лю Ланьсян вернулась в дом, настучала сыну по голове, обвинила, что он сует нос не в свое дело и Минмэй не его поля ягода. Хуан Ян ни чуточки не расстроился, наоборот, он не сомневался, что они с Минмэй вскоре будут вместе.

Но в тот день они уехали втроем: третьим лишним был Ху Цзиньшуй, которому проболталась Минмэй. Ху Цзиньшуй тоже никуда не поступил, но отец Ху Даго пристроил его в поселковый комитет проверять счетчики воды и электроизмерительные приборы. Ху Цзиньшуй не испытывал к работе интереса, и стоило Минмэй поманить, как он тут же засобирался.

Утром Хуан Ян крикнул из своего двора:

— Минмэй, ты готова?

А с той стороны раздался голос Ху Цзиньшуя:

— Хуан Ян, я еды в дорогу взял на троих, так что давай уже, пошевеливайся!

Радостному Хуан Яну показалось, будто кто-то влепил ему пощечину, он покраснел и оцепенел, задыхаясь. Лю Ланьсян поставила чемодан на землю, ткнула сына пальцем в лоб со словами:

— Подумай, ты зачем делаешь, чтоб другим было лучше?!

Лю Ланьсян беспокоили деньги, а Хуан Ян-то думал совсем о другом. Не говоря ни слова, Хуан Ян вернулся в дом, забрался на чердак, открыл сундук, набитый старой отцовской одеждой, достал нож и сунул за пояс. Этот нож привез из Синьцзяна друг отца, и когда отец ходил в компании товарищей на охоту, он всякий раз брал его с собой. Хуан Ян проникся к этому ножу уважением, и в его душе созрела мысль прихватить его в дорогу.