Жизнь длиною в лето. Часть 2

Кармель обрадовалась, ей не хотелось возиться с ужином. Подъезжая к городу, она позвонила родителям. Оказалось, Эйтан в Краснодаре, а папа с мамой на открытии нового мебельного салона. В трубке телефона звучал радостный голос матери.

– Кармель, мы так рады, что ты вернулась. Но сегодня будем поздно, после открытия у нас банкет. Если хочешь, подъезжай к «Розовой устрице» к десяти часам.

Кармель усмехнулась. Они устраивали банкет в «Розовой устрице» самом дорогом ресторане города. Папа плюнул на свою привычку к экономии, значит, будет принимать важных гостей. Представила суматоху, шум, музыку и содрогнулась. Нет, сейчас она этого не вынесет.

– Мам, я не одна и очень устала. Увидимся завтра.

– Ты с подругой. Ну наконец познакомишь нас.

Кармель не стала её разуверять и, пожелав родителям хорошо провести время, отключилась. Она больше получаса нежилась в джакузи, потом приводила себя в порядок.

«Смыть бы с души всю боль и горечь, так как смывается водой дорожная пыль, было б здорово, – размышляла она, расчёсывая волосы, выгоревшие на солнце. Светло-русая шевелюра стала соломенного цвета. – Я не знаю, как мне теперь жить без него. День за днём. Час за часом. Без Тимура всё стало пустым и ненужным».

Когда Кармель наконец появилась на кухне, там вовсю орудовал Никита.

– Я взял на себя смелость и заглянул в шкафы, в холодильник. Не пришлось даже тесто замешивать, отыскал замороженное. – Он посмотрел на часы. – Через двадцать пять минут пицца будет готова. На такой кухне готовить одно удовольствие. – Никита сел за стол и пододвинул Кармель высокий запотевший стакан с апельсиновым соком.

– Лиска не появлялась? – Кармель отпила холодный сок, поморщилась. Кошка выпрыгнула из «Нивы», как только машину поставили на стоянку во дворе дома, и помчалась в сад.

– Появлялась. Принесла тебе угощение. Там на ступеньках лежит.

Кармель открыла входную дверь. На серой глянцевой плитке валялась крохотная мышка.

– Это мне на одни зуб, – улыбнулась Кармель. – Лиска теряет хватку.

Потом они ели пиццу, беседовали. Около десяти вечера Кармель сослалась на усталость и отправилась к себе.

На следующее утро, спустившись на кухню, она обнаружила родителей и Никиту, беседовавших довольно бурно. Бедный парень как мог отбивался от настойчивых расспросов матери.

– Наконец-то. – Мать обняла Кармель, чмокнула в щёку. – Мы тут пытаем молодого человека и ничего путного не можем добиться.

Натан Михаэлевич прижал дочь к груди.

– Да уж Никита отвечает уловками, словно партизан на допросе. Мы только и смогли узнать, что лето ты провела в Смоленской области. Он сказал: сама всё объяснит. Так что, дочь, слушаем.

Кармель уселась за стол.

– А у вас есть время? Быстро рассказать не удастся.

Ася Ивановна занервничала:

– Что ты натворила. Да, совсем забыла, милиция трижды запрашивала сведения о тебе в институте. Секретарь звонила.

Кармель решила поведать родителям всю историю с самого начала: с приезда в Захарьино. Когда она закончила рассказ, родители с потрясённым видом молчали минуты две.

– Это правда? – только и смогла вымолвить Ася Ивановна. – Почему сразу не рассказала нам?

Кармель допила чай и вытерла губы салфеткой.

– А вы бы отпустили меня? Просто поверив на слово. Катю и Эйтан не видел, только слышал.

Натан Михаэлевич согласился. С доводами дочери.

– Не поверили бы. Уговорили бы лечь в клинику, полечиться. Значит, сейчас вы хотите выкопать остальные кости Кати и захоронить в могиле вместе с останками Ивана?

Никита кивнул.

– Вы всё правильно поняли. Я сейчас помогу Кармель разгрузить машину, и мы отправимся в Захарьино, потом в Благодатный. Оттуда сразу в Шахты. Кармель хочет завершить дело.

– Благодатный. Красивые места. В детстве я там часто гостила у бабушки, – вспомнила Ася Ивановна. – Там кто-то остался?

– Две бабульки и всё. Хутор вымер.

– Я знала, что так будет. Да места красивые, но кому охота жить у чёрта на куличках, топить печь, таскать воду с колонки во дворе и зимой морозить попу в дощатом туалете на улице. Я как вспомню деревенскую жизнь, так ностальгия и пропадает. Нет, не скучаю по деревенской идиллии, я от неё бежала со всех ног.

Кармель усмехнулась.

– Не все уехали из Добринки и Благодатного за городскими удобствами. Мам, ты извини, но не стоит судить по себе. Люди уехали потому, что не стало работы, закрыли школы, детские садики и медпункты.

Ася Ивановна с удивлением посмотрела на дочь.

– Раньше ты об этом не задумывалась. Интересно, каких идей ты ещё нахваталась, пока была вне дома.

Натан Михаэлевич взглянул на Кармель с одобрением.

– Неужели моя девочка стала думать не только о нарядах.

Кармель обиделась.

– Можно подумать, я ничем путным не занималась и мечтала лишь о тряпках.

Никита скрыл улыбку, опустив голову.

Натан Михаэлевич чуть ехидно произнёс:

– Ну почему же, занималась, тратила время на развлечения. – Он допил кофе и поднялся. – Учёба давалась тебе легко. Никаких усилий для этого ты не прилагала. Ну-ка, дочь, вспомни, ты бралась за какое-нибудь полезное или нужное дело?

Кармель вспыхнула. Лицо пошло пятнами, на глаза выступили слёзы.