Жизнь длиною в лето. Часть 2

– Мы принесли свои фотки на память. – Он протянул снимок. – Стёпа вспомнил. Боялся, что ты уже уехала.

Кармель обняла мальчишек.

– Мы обязательно ещё встретимся. Вот увидите.

Они махали вслед машине, пока «Нива» не скрылась из вида. Кармель, державшаяся из последних сил, попросила Никиту сесть за руль.

– А прилягу, ладно. Плохо спала ночью.

Никита заглянул в сумрачное лицо девушки, заметил боль и смятение в её глазах. Всего на секунду она нечаянно раскрыла перед ним свою душу.

Он похлопал по рулю.

– Отдыхай. Всегда мечтал покататься на такой машинке.

Через несколько минут Никита оглянулся. Кармель спала на покрывале, постеленном поверх хорошо уложенных вещей, вдоль её тела вытянулась кошка, охраняя сон хозяйки. Когда он оборачивался, Лиска поднимала голову и еле слышно шипела.

– Не волнуйся, я не собираюсь будить твою хозяйку.

Кондиционер тихо урчал, и приятная прохлада в машине смягчала недовольство Никиты плохой дорогой. На хорошей скорости он проехал больше пятисот километров. Желудок взбунтовался, требуя подзаправки. Никита остановился у придорожного кафе и рискнул разбудить крепко спящую девушку. Лиска цапнула его за руку, как только он тронул Кармель за плечо.

– Зараза, – шикнул он на неё. – Я хочу, как лучше. Твоя хозяйка весь день спит голодная. – И добавил: – Стресс пытается приспать.

Лиска потянулась, зевнула, обнажая мелкие острые зубы, и ткнулась мордочкой в ухо Кармель. Она открыла припухшие заспанные глаза.

– Уже вечер? – удивилась Кармель.

– Вот именно. Я остановился возле кафе. Пойдём перекусим чего-нибудь.

Кармель покачала головой.

– Ты иди. Я не хочу есть.

– Так не пойдёт. Решила уморить себя голодом? Сейчас ты поднимешься и пойдёшь со мной. Он не стоит твоих переживаний, – вырвалось у Никиты.

Кармель чувствовала себя разбитой, больной и уставшей. У неё не было сил даже для возмущения. Никита вздохнул.

– Извини. Это не моё дело. Выпей хотя бы чаю.

– Хорошо. – Она причесалась, оглядела измятые льняные брюки и рубашку. Махнула рукой. – Идём.

Лиска выпрыгнула из машины и помчалась в кусты. Никита засмеялся:

– Прижало кошку. Если тебе тоже нужно, вон домик виднеется под деревом. А я пока закажу ужин.

Кармель хмуро взглянула на весельчака и направилась к указанному месту.

– Я же сказала: не хочу есть. – Кармель сердито оглядела тарелки с салатом и пловом.

Никита показал на крохотную чашечку кофе.

– Это тебе. Остальное мне. Люблю сытно покушать.

Кармель выпила кофе. Вкусно пахло свежими огурцами и помидорами. Плов тоже источал немыслимый аромат. Рот наполнился слюной. Никита молча подвинул ей тарелку.

– Ешь.

Кармель опустила голову и принялась за еду. Предательские слёзы выступили на глазах, а потом закапали в тарелку с пловом. Она проглатывала еду вместе со слезами. Никита делал вид, что так и нужно – его спутницы всегда плачут во время еды. Он доел ужин и принёс вазочку с мороженым.

– Давай чуточку подсластим тебе жизнь.

С последней ложечкой мороженого Кармель успокоилась.

– Будем ставить палатку или заночуем в кемпинге? – поинтересовался Никита.

– Поедем. Я сяду за руль, всё равно выспалась и только зря промучаюсь ночь.

– Ладно. Моя очередь балдеть на вещах.

Лиска запрыгнула в машину и свернулась калачиком на переднем сиденье. «Нива» понеслась сквозь ночь. Оказалось, после полуночи автомобилей на дороге меньше и к пяти утра, когда у Кармель начали слипаться глаза, она преодолела четыреста километров. Кармель съехала с дороги и остановилась возле живописной берёзовой рощицы. Умылась минеральной водой из бутылки и села под дерево, опершись о нежный ствол молодой берёзки. Встающее солнце высветлило белые счёрным стволы деревьев. Сквозь кружевные лёгкие ветви на землю упали солнечные лучи. Громко щебетали птицы, занимаясь повседневными заботами. Замечательное утро, красота природы отчего-то напомнили Кармель о её потере. Она всхлипнула, вспоминая слова песни: мои глаза в тебя не влюблены…

– Не грусти. Вот увидишь. У тебя всё будет хорошо, – услышала Кармель знакомый голос.

– Катя? Ты почему здесь?

Рядом с Кармель появился прозрачный силуэт подруги.

– У меня нет сил смотреть, как ты страдаешь. Меня отпустили на несколько секунд. Карамелька, не плачь. Теперь ты мне поверь, у тебя всё ещё сложится.

– Откуда ты знаешь? Там, – Кармель показала пальцем наверх, – известно будущее?

Фигура Кати стала растворятся, словно гонимый утренним ветерком туман.

– Будущего ещё нет. Оно никому неизвестно. Просто я верю в тебя.

– Спасибо, Катюш, – прошептала Кармель тающему облаку.

– С кем ты разговариваешь? – Из машины высунулся Никита. – Где мы?

Кармель быстро вытерла слёзы ладонями.

– Проехали Воронеж. До Шахт осталось где-то километров пятьсот или чуть меньше. А разговаривала я с кошкой.

Из кустов, будто подтверждая её слова, вылезла, облизываясь, Лиска. К мордочке животного прилипли серые пёрышки.

– Зверюга, опять на птичек охотилась, – пожурил её Никита. – Кушать хочется, аж сил нет.

– Тогда едем.

Никита прищурился.

– А ты не хочешь привести себя в порядок? – Он с неодобрением оглядел всклокоченные волосы, красные глаза девушки, мятую одежду.