Жизнь Дмитрия Медведева

В августе 1922 года чекисты получили сообщение, что по распоряжению петлюровской так называемой украинской миссии при румынском правительстве атаман Екатеринославского повстанческого корпуса (существующего пока только в планах миссии) Федорченко прибыл из Бухареста в Кишинев. В Кишиневе концентрируются бандиты-петлюровцы, осевшие в разных портовых городах и поселках. Очевидно, следует ожидать крупного перехода границы.

Поздним вечером начальник погранотряда привел Медведева к тому месту на берегу Днестра, где французская разведка держала постоянную переправу. Пограничники давно ее обнаружили, но до поры до времени не трогали — необходимо было выявить все связи французской агентуры на нашей стороне.

После полуночи к нашему берегу бесшумно подошла лодка, высадила единственного пассажира и, точно по волшебству, сама ушла к румынскому берегу — ее тащили оттуда бечевой.

Человек был в форме красноармейца, в башмаках и обмотках. Видимо, маскировался под котовца (кавалеристы корпуса Котовского осели в этих местах, организовали коллективное хозяйство на родине своего легендарного комкора).

«Красноармеец» скрылся в прибрежных кустах. Вскоре послышался скрип повозки. Медведев с несколькими товарищами сели на лошадей и отправились следом. Боясь обнаружить себя, они несколько раз теряли повозку из виду, снова нагоняли. И, наконец, к вечеру следующего дня недалеко от Балты «красноармеец» отпустил повозку и скрылся за оградой монастыря. Здесь, в монастыре, на явке, его и решено было взять.

Пока посланный скакал в Балту за подкреплением, Медведев организовал наблюдение за всеми подходами к монастырю. Он мог поклясться, что за те сутки, пока чекисты дежурили у монастыря, нарушитель оттуда не выходил. И однако, когда прибыли чоновцы и монастырь был обыскан самым тщательным образом, «красноармейца» там не оказалось. Монахи испуганно жались по углам. Настоятель тенью ходил за Медведевым и жалобно причитал:

— Нету ценностей, все сдано для страждущих. Господь зрит: яко благ, яко наг…

Обыск шел под видом поисков несданных ценностей, которые должны были поступить в пользу голодающих.

Вконец расстроенный, сидел Медведев в пустой трапезной и разглядывал ящик с серебряной утварью, который кто-то из чоновцев все-таки выкопал возле уборной. В это время вошел молодой послушник, крестьянского вида паренек, круглолицый и коренастый, и поставил перед Медведевым серебряное блюдо.

— Отец-игумен отдал. Наказал передать — последнее, ничего больше не осталось. — И вдруг, быстро оглянувшись на дверь, прошептал: — Не то вам надо, бачу, не то. У старца в келье шукайте.

Блеснул лукавым взглядом и вышел.

Д.Н.Медведев. 1922 год.

Старец Амвросий оказался сорокалетним, угрюмым, со скопческим безбородым лицом. В келье, некогда построенной его предшественником рядом с монастырем, совсем пусто. Во второй половине, отделенной перегородкой, только деревянная лежанка с соломенным тюфячком да древняя, почерневшая икона. В передней половине — лавка и кресло, здесь старец принимал посетителей. Правда, был еще большой стол, придвинутый к стене и как будто бы здесь совершенно не нужный. Впрочем, может быть, на этом столе раскладывались приношения посетителей…

— У нас есть сведения, — официальным тоном начал Медведев, — что в монастыре припрятаны ценности, подлежащие сдаче государству. Что вам известно об этом?

— Не знаю, не посвящен! — скоро проговорил Амвросий, сел на лавку и, держась неестественно прямо, тяжело и неподвижно уставился на Медведева.

— Вы знаете, что укрывательство ценностей карается законом?

— Богу единому служу! — так же невозмутимо проговорил старец.

Медведев прошелся по келье. Решительно непонятно, что имел в виду послушник и что тут могло скрываться! Медведев придвинул кресло к столу, присел, разложил бумагу.

— Что ж, запишем ваши показания…

— Нечего мне показывать, — угрюмо буркнул Амвросий.

— Дети мрут от голода. Монахи закапывают серебро. Вы спокойно наблюдаете, и вас это не волнует!

Амвросий пожал плечами. В этот момент Медведеву почудились какие-то неясные звуки. Как будто и Амвросий услышал и, повысив голос, заговорил привычным проповедническим тоном:

— Сказано: не хлебом единым жив человек. Вы служите плоти. Плотью и заняты. И монахов тех не за укрытие осуждаю, а за то, что сердцем прилепились к сребру и злату. Истинное христианство служит духу святому, вездесущему, в человецех, яко во храме, обитающему.

Было похоже, что мыши скребутся за стеной. Или кто-то шепчется. Продолжая спор, Медведев теперь больше слушал эти звуки, чем старца.

— Значит, если мы, большевики, хотим накормить голодающих, — это противно воле божьей? — Медведев ощущал явный недостаток антирелигиозной аргументации и впервые в жизни пожалел, что удирал когда-то с уроков закона божьего.

— Накормить? — с презрением переспросил старец. — Похоть питаете.

В лице Амвросия произошла перемена — оно оживилось, глаза загорелись. И, потрясая сухим кулаком, он выкрикнул:

— В послании апостола Иакова: похоть же зачавши рождает грех, а сделанный грех рождает смерть!