Жизнь духа

Теперь, возвращаясь с работы на своем новеньком «Опеле», Лара заставала дома одну и ту же картину. Пьяного вдрызг муженька и свекровь с глазами полными слез.

– Ну что вы рыдаете? Что вы рыдаете?! – возмущалась Лара. – Действовать надо, а не рыдать! – заявляла она бывшему борцу за справедливость и вызывала очередного врача.

Но очередной врач ставил очередную капельницу, скромно зажимал в лапке свои очередные законные двести баксов и удалялся, произнося приторным голосом сакраментальное «до новых встреч». И Лара тихо зверела. Ее раздражала и покорная свекровь, в ужасе взирающая на очередную, как минимум, сотую по счету,капельницу и       запойный      муж,      терзаемый      совершенно неведомыми Ларе душевными муками. В таком режиме семейство протянуло еще несколько лет.

Когда же стало окончательно ясно, что Василий не собирается прекращать свои безобразия и обретать человеческий вид, скоропостижно скончалась несчастная Антонина Сергеевна. И это самым кардинальным образом изменило поведение ее непутевого сына. Он как-то сразу протрезвел и постарел. Но Лару это уже не беспокоило. Потому что она завела себе любовника.

Любовник был, конечно, не ахти какой, но зато моложе Лары на целых восемь лет. С молодым человеком по имени Александр Лара познакомилась на одной из презентаций. Активный юноша работал менеджером в крупной косметической компании и, как он утверждал, страдал серьезным Эдиповым комплексом. Ну не мог он воспринимать собственных ровесниц, признался он в первый же день Ларе. Сначала Лара задумалась, не слишком ли сомнительный комплимент отвесил ей этот юный охальник, но потому махнула на эту мелочь рукой и очень быстро пригрела страдальца. Комплекс, однако, явно отразился не только на вкусах юноши, но и на его сексуальных способностях. Одного раза в день юноше хватало за глаза, чем Лара была откровенно возмущена, потому как аппетиты ее с момента замужества возросли неимоверно в силу нерегулярного удовлетворения оных.

Но один раз был предпочтительнее, чем всякое отсутствие его же, поэтому Лара не спешила давать юноше отставку. Правда, немного угнетало его неуемное стремление к психоанализу, которым он утомлял Лару каждый раз после исполнения своего супружеского долга. Лара кивала головой, сдержанно зевала, поглядывая на часы, и от осознания стремительности времени зевала еще больше.

Излив душу, Александр обычно скромно предлагал сварить для любимой женщины макароны, тонко намекая, что на другое, более серьезное блюдо, его просто не хватит ни физически, ни материально. И Лара радостно подхватывала одежду и летела домой, где в дальней комнате при галлогеновом свете нарядной лампочки от фирмы ИКЕА поглощал литературные шедевры ее муж, Василий.

Шедевры Василий начал поглощать с момента ухода из жизни Антонины Сергеевны. В школе его интересовали только физика да математика. Но дожив до сорока с лишним лет, пройдя испытание огнем, водой и медными трубами, Василий всерьез озаботился поиском смысла жизни. И смысл этот начал открываться Василию в своем неистовом сиянии благодаря русским и не совсем классикам. Особенно тронул Василия Достоевский. Он безудержно рыдал над «Бедными людьми», особенно тронутый сценой с пуговицей, которая с грохотом катилась к ногам генерала в известной сцене. Так же тоскливо и с внутренним содроганием задавался он вопросом о том, «тварь ли он дрожащая или право имеет» и, в конце концов, уверился, что имеет. Право. Жить. Как ему заблагорассудится.

– Я хочу развода!

Эта фраза донеслась до Лары откуда-то из недр темной комнаты, слабо освещенной икеевской лампочкой.

– Как? – поморщилась Лара, не прекращая, тем не менее, своих обычных действий, как то: скидывание туфель и изящно-скроенного брючного костюма от Кардена по дороге в комнату.

– Я не люблю тебя, – отчетливо произнес голос Василия. Однако, сам Василий так и не являл свое лицо из темной комнаты, полагаясь, судя по всему, на силу слова, пусть и не совсем печатного.

Лара накинула халат, вытащила из упаковки ароматную салфетку для снятия макияжа и принялась тщательно стирать с лица тон.

– Ты слышала меня? – снова раздался мрачный голос Василия. И Ларе это наконец надоело.

– Слышу, слышу! – недружелюбно отозвалась она и со злостью швырнула салфетку прямо в раковину. – Очнулся, придурок!

Она развернулась и вздрогнула. Василий, бледный и с лихорадочным блеском в глазах, стоял в дверях ванной комнаты и, не отрываясь смотрел на нее.

– Я не придурок! – отчетливо проговорил он дрожащим голосом. – Сама ты…дура…

И тут Лара рассвирепела.

– Кого это ты тут дурой кличешь, идиот?! – взревела Лара, словно хорошо смазанный мотор. – Да где бы ты был сейчас, если бы не я?! Жрешь да пьешь целыми днями, да книжки читаешь! Тоже мне, гений! Да за последние пять лет ты ничего мало-мальски стоящего не сделал! И вообще, сидел бы до сих пор в своем НИИ как твой папаша и гнил бы потихоньку!

– Не трогай отца, – проблеял Василий, отступающий под напором законной супруги обратно в коридор. – Ты недостойна даже его …ногтя!