Жизнь этого парня

– Есть масса вещей, которыми можно заниматься, если только проявить инициативу, – сказал Дуайт. – Когда я рос, у нас не было всех тех штук, которые есть теперь у вас. Не было магнитофонов, телевизоров, всего этого, но мы никогда не скучали. Никогда. Мы использовали воображение. Читали классику. Играли на музыкальных инструментах. Нет для детей абсолютно никакого повода скучать, в моих книгах не было ничего подобного. Покажите мне скучающего ребенка, и я покажу вам ленивого ребенка.

Мать посмотрела на Дуайта, затем повернулась к Норме и Скипперу.

– Ты заканчиваешь школу в этом году, так? – спросила она Скиппера.

Он кивнул.

– А ты учишься еще год, – сказала она Норме.

– Еще один год, – ответила Норма. – Еще один год, и поминай как звали.

– Какая здесь школа?

– Здесь нет школы. Только начальная. Мы ездим в Конкрит.

– Конкрит?

– Старшая школа Конкрита, – сказала Норма.

– Это название города?

– Мы проехали его на пути сюда, – ответил Дуайт. – Конкрит.

– Конкрит, – повторила моя мать.

– Это несколько миль вниз по реке, – сказал Дуайт.

– Сорок миль, – сказала Норма.

– Брось, – сказал Дуайт, – это не так уж и далеко.

– Тридцать девять миль, – вставил Скиппер. – Точно. Я мерил это расстояние на одометре.

– Да какая разница! – сказал Дуайт. – Вы бы хныкали точно так же, если бы гребаная школа была рядом с домом. Если все, что вы умеете, это жаловаться, я был бы вам весьма благодарен, если бы вы прекратили это. Просто будьте добры прекратить.

Дуайт смотрел назад все то время, пока говорил. Его нижняя губа была выкручена наружу, и видны были нижние зубы. Машина виляла по дороге.

– Я в пятом классе, – сказала Перл.

Никто ей не ответил.

Мы проехали еще немного. Потом мать попросила Дуайта съехать на обочину. Она хотела сделать несколько снимков. Она поставила Дуайта, Норму, Скиппера и Перл вместе на обочине, а позади них вздымались заснеженные вершины. Затем Норма захватила камеру и начала командовать. Последней фоткой, которую она сделала, был снимок меня с Перл.

– Ближе! – кричала она. – Ну же! Так, теперь возьмитесь за руки. За руки! Вы знаете, что такое руки? Ну, такие конечности, сразу после предплечий.

Она подбежала к нам, взяла Перл за левую руку, положила ее в мою правую, обернула мои пальцы вокруг нее, затем отбежала назад к своей удачной позиции и направила камеру на нас.

Рука Перл безжизненно повисла. Моя тоже. Мы оба уставились на Норму.

– Боже, – сказала она, – похоже, здесь никаких шансов.

По дороге обратно в Чинук мать сказала:

– Дуайт, я не знала, что ты играешь на музыкальных инструментах. На чем ты играешь?

Дуайт жевал незажженную сигару. Он достал ее изо рта.

– На маленьком пианино, – ответил он. – Но главным образом на саксе. На альто саксе.

Скиппер и Норма быстро переглянулись, затем снова стали смотреть каждый в свое окно.

* * *

Когда Дуайт приглашал нас в Чинук, он заманил меня сообщением о том, что клуб по стрельбе будет устраивать праздничный турнир пальбы по индейкам. И если я захочу, могу привезти с собой винчестер и поучаствовать в соревновании. Я не стрелял и даже не держал в руках винтовку с тех пор, как мы уехали из Солт-Лейк. Каждую пару недель или около того я перерывал весь дом вверх дном в поисках винтовки, но мать прятала ее где-то, может быть, даже в своем офисе в городе.

Я думал о поездке в Чинук как о новой встрече с моей винтовкой. Во время уроков рисования я изображал ее и показывал Тэйлору и Сильверу, которые делали вид, что не верят в ее существование. Еще я намалевал картинку, как целюсь из винтовки в большого индюка с закатанными глазами и длинным красным гребешком.

Стрельба по индейкам проходила днем. Дуайт, Перл, моя мать и я поехали на стрельбище, а Скиппер отправился в гараж возиться со своей машиной, которую сам собирал. Норма осталась дома готовить ужин. Уже когда мы прибыли на стрельбище, Дуайт подошел ко мне, чтобы сообщить, что на самом деле не будет никаких индеек. Мишени будут бумажные. Индейку даже не выдавали в качестве приза; призом была копченая ветчина «Вирджиния».

Стрельба по индейкам была лишь фигурой речи, сказал Дуайт. Он думал, все это знают. Он также как будто случайно, мимоходом, словно эта информация не имела никаких последствий, бросил мне, что я не могу быть допущен до соревнований. Они рассчитаны на взрослых, а не на детей. Только этого им и не хватало – стайки детишек, бегающих вокруг с оружием.

– Но ты говорил, что я смогу участвовать.

Я мог с уверенностью сказать, что он лгал, он знал это всегда. Я не мог ничего сделать, кроме как стоять, уставившись на него.

Дуайт собрал мою винтовку, из которой он, очевидно, намеревался стрелять сам.

– Мне стало известно об этом всего пару дней назад, – ответил он.

Я мог с уверенностью сказать, что он лгал, он знал это всегда. Я не мог ничего сделать, кроме как стоять, уставившись на него. Перл, слегка улыбаясь, смотрела на меня.

– Дуайт, – вступилась моя мать, – ты действительно сказал ему именно так.