Жизнь этого парня

Я склонялся к тому, чтобы оставить все как есть. Но мне не нравилось, что надо мной смеются, и уж тем более мне совсем не нравились комментарии о моих руках. Артур сделал еще несколько подобных замечаний. Он был больше меня, особенно в обхвате, но я считал, что этот вес от лишнего жира. Я мог бы побороть его, я был в этом уверен. Он меня провоцировал, и у меня были свидетели, что я занимался разноской почты. Казалось, это был идеальный момент для того, чтобы внести ясность.

Я начал перебранку, назвав его Жирдяем.

Артур продолжал улыбаться.

– Прошу прощения, – сказал он, – тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты выглядишь в точности как куча жидкой блевотины?

Мы продолжали в том же духе, а затем я назвал его девчонкой.

Улыбка исчезла с его лица. И в этот момент до меня дошло, что, хотя все говорили об Артуре как о девчонке, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь на самом деле произносил эти слова ему в лицо. И в тот же миг, видя как все в нем изменилось, после того как эти слова были сказаны, как внезапно его лицо покраснело и преобразилось до неузнаваемости, я понял, что на то должна быть какая-то причина. Какой-то ключевой момент всей этой истории, о котором я должен был знать, но не знал.

Его первый удар пришелся мне в ухо. Внутри моей головы был взрыв, затем продолжительный шуршащий звук, как будто кто-то комкал бумагу. Этот звук не уходил потом несколько дней.

Когда он замахнулся еще раз, я увернулся и принял его кулак на своем затылке. Он наносил удары так же, как если бы он бросал мячики, с замахом снизу, используя бо́льшую поверхность запястья, но он каким-то образом подавал свой вес на них до того, как они приземлялись на место удара. Один из ударов пришелся мне в коленку. Он отвел ногу назад и ударил меня в живот. Газеты за спиной слегка притупили этот удар, но я был потрясен тем фактом, что он избил меня всего. Я понимал, что он просто жаждал этой драки.

Его собака лаяла мне в лицо.

Когда я поднялся, Артур набросился на меня, молотил руками, кулаки сыпались на мои плечи. Он почти сбил меня с ног снова, но я удивил нас обоих, заехав ему в глаз. Он остановился и завопил. Глаз уже почти закрылся, его лицо стало ярко-красным, из ноздрей брызнули сопли. Когда я увидел его глаз, я забеспокоился. Я был готов остановиться, но он – ни за что.

Он налетел на меня снова. Я сцепился с ним и сжал его мертвой хваткой, чтобы обездвижить его руки. Мы, пошатываясь, переваливались по дороге как пьяные танцоры, а затем он подцепил мою ногу и поставил подножку, мы покатились кувырком вниз по длинной грязной насыпи, оба молотили и били один другого коленками, крича и вопя какие-то бессвязные ругательства друг другу в уши. Он словно потерял рассудок, я видел это, и мне казалось, что мой единственный шанс спастись – это тоже стать безумным.

Все еще кувыркаясь, мы наткнулись на заболоченный луг у подножия берега. Он залез на меня сверху, затем мы поменялись местами, потом он снова оказался наверху. Моя почтовая сумка неплохо защищала меня, когда я был на ногах, но теперь она была тяжелая, полная грязи и к тому же перекрутилась вокруг плеч. Я не мог как следует вмазать ему. Все, что я мог сделать, – это сдерживать удары Артура. Он боролся, затем неожиданно выдохся, находясь при этом сверху. Он тяжело дышал. Его вес вдавливал меня в грязь. Я поднатужился и сбросил его. Это отняло у меня последние силы. Мы лежали рядом, усиленно ловя воздух ртами. Пеппер дергал меня за штанину и рычал.

Артур зашевелился. Он поднялся на ноги и направился к берегу. Я пошел за ним, полагая, что все кончено, но когда он достиг вершины, то повернулся и сказал:

– Возьми свои слова обратно.

Те двое парней все это время наблюдали за мной. Я потряс головой.

Артур пихнул меня, и я начал скользить вниз к берегу.

– Возьми обратно! – орал он.

Он словно потерял рассудок, я видел это, и мне казалось, что мой единственный шанс спастись – это тоже стать безумным.

Пеппер преследовал меня, когда я падал, тявкал и нападал. Во время всей нашей драки не было ни минуты, чтобы Пеппер не доставал меня, либо лаем, либо просто прыгая вокруг. Но больше всего разбивало мне сердце и ранило до глубины души осознание того, что есть собака, настроенная против меня. Я любил собак. Я любил собак больше, чем людей, и я ожидал, что они будут любить меня в ответ.

Я снова стоял на берегу, Пеппер по-прежнему крутилась у моих пяток.

– Возьми свои слова обратно, – сказал Артур.

– Ладно, – ответил я.

– Скажи это.

– Ладно. Я беру свои слова обратно.

– Нет, скажи: «Ты не девчонка».

Я посмотрел на него и на тех двоих. На их лицах виднелось удовольствие и насмешка, но на его – ничего подобного не было. Он вместо этого напустил на себя такое выражение серьезности, что, казалось, невозможно отказать ему в том, о чем он просил. Я сказал:

– Ты не девчонка.