Жизнь Галки Бураковой от А до Я

Пальцы барабанили по столу. Брови хмурились. Галине Николаевне надоело всё.

Её дело, которое зажигало последние десять лет, перестало радовать с момента, как дочка вылетела из пространства, названного школой «Свободные дети». Пространства, созданного Галиной, которое теперь не вдохновляло, но бросить было жалко. Ведь столько сил и лет вложено, такой престиж, да и нужна она этим детям, которые в другом месте стали бы изгоями с диагнозами гиперактивности или сверхчувствительности. А здесь они раскрывались и сознавали свою силу и красоту.

В общем, дело было хорошее, полезное для мира, прибыльное, престижное, но… щёлочка разочарования в Галке разрасталась в большую дыру.

Бросив в костёр сомнений щепотку честности, Галина Николаевна признала, что пора уходить. Она перестала ощущать свободу внутри. А без неё она не могла. Это было, как недостаток кислорода – она задыхалась всё больше и больше.

И Галина ушла. Вот так запросто, помахав рукой на прощание ошалевшим коллегам.

Зина маму поддержала, но советовать ничего не стала – своею жизнью занималась одарённая девочка. Это и правильно – всем бы так научиться.

А Галка поняла, что нельзя раз и навсегда выбрать себя, свой путь. Выбирать каждый день приходится заново. К выбранному привыкаешь, привязываешься, и колея заезженной становится, не выпуская дальше, если не делать новое, доверяя себе и своим ощущениям. Но для этого нужна смелость. А у Галки она была, иначе она не смогла бы открыть новую школу, ставшую такой востребованной.

Самое интересное, что Галка не знала, чего хочет. Сердце куда-то звало, но понять куда Галка не могла. А потому ушла в никуда.

Денег у неё было предостаточно, поэтому она укатила на остров заморский к манго и папайе, а телефон дома оставила. Чтобы понять, что говорит сердце, тишина снаружи необходима.

На острове Галка лежала, ела, танцевала, пела, лепила из глины и болтала – благо русских здесь было много, а особо приятно было то, что её не знали. Здесь она была просто Галей. Даже помолодела от этого, загорела, расцвела, свободу почувствовала.

Три месяца провела в райском месте, но понимание, как и желание что-либо делать не пришло. Галка улыбнулась себе и себя обняла, а вернувшись домой всем соскучившимся объявила, что она теперь бездельница – ничего не хочет из предлагаемого, а хочет книжки читать и гулять ходить. Даже щенка завела, чтобы нескучно было. Живность Щёголем назвала – у него грудка была белая, как и лапки с половиной носа, и он так залихвацки ходил, будто на подиуме щеголял.

Галка ему под стать была. За десять лет к модной одежде привыкла – вот и щеголяла по парку вместе с милашкой Щёголем.

Там их и приметили. Точнее первого заметили Щёголя. Ее звали Пуся, и она была покорена – она лаяла на него и бегала за ним, а он лишь задирал нос повыше. За ненаглядной Пусей бегал хозяин, а Галка под стать Щёголю смотрела на облака. Но когда сцена повторилась десятый раз, то хозяева собак обратили внимание друг на друга. И изменилось всё. Они стали гулять вчетвером, при чём смотрели не на ненаглядных собачек, а друг на друга. И досмотрелись.

До ЗАГСа. Его звали Николай Вселодович Гермегамс. Фамилию Галка брать не стала – так и заявила:

– Больше сорока лет была Бураковой. Ею и останусь.

Гермегамс был латыш, но московский. То есть мама и папа у него были латыши, которые познакомились в Москве, где и родился сын. Они были известными в дипломатических кругах и объездили с сыном полмира будучи дипломатами. Сын по их стопам не пошёл. А известность и давление родителей не помешали ему пойти своим путём и начать карьеру предпринимателя. Карьера удалась, бизнес цвёл – так что денег у Николая Вселодовича было немерено, как целей, желаний и внутренней свободы. Вот его свобода и покорила Галку. Впрочем, основным, конечно, стало то, что она разглядела родную душу, как только взор от собаки оторвала.

Это было неожиданно, но приятно. Галка уже ни на что не рассчитывала в этой сфере, а тут такой подарок судьбы, да и время есть, чтобы нырнуть в отношения и подстроиться под плотный график любимого.

Николай Вселодович тоже уже о женитьбе и не думал. Он был старше Галины на десять лет и довольствовался случайными связями, не находя в окружавших женщинах главного для него – их самих и пламя свободы в глазах. А вот этого у Галки было навалом. Оказалось, что состоявшимся людям не надо ничего друг другу доказывать, объяснять или попрошайничать. Им просто хорошо вместе. Без сцен и выяснения отношений.

Это хорошо неожиданно переросло в брак, и Галка переехала к мужу, где увлеклась готовкой, наведением уюта и глажкой мужу рубашек.

Её не узнавали, говоря, что ей скоро надоест. Ей и надоело, но не так быстро, как думали другие. Прошло целых семь лет супружества, полного гармонии и любви. Николай Галку на руках носил в прямом и переносном смысле, баловал страшно, а она радовалась, пока не ощутила, что сердце не поёт от чувства свободы.

Колея стала заезженной. Пора было выходить на следующий круг.