Жизнь Греции. История цивилизации

Как восстановить жизнь ахейской Греции (1300–1100 гг. до н. э.) по ее легендам? Мы должны будем опираться главным образом на Гомера, которого, может статься, никогда и не было и чей эпос моложе ахейской эпохи по меньшей мере на триста лет. Нельзя отрицать, что археология преподнесла сюрприз, доказав реальность Трои, Микен, Тиринфа, Кносса и других городов, описанных в «Илиаде», и раскопав микенскую цивилизацию, столь удивительно напоминающую ту картину, что сама собой вырисовывается меж гомеровских строк; в силу этого мы склонны сегодня признавать историчность главных персонажей захватывающих сказаний Гомера. И тем не менее мы не в силах определить, в какой мере его поэмы отражают век, в котором жил поэт, а не тот, о котором он писал. Мы просто зададимся вопросом, каким видело гомеровский век греческое предание, как оно зафиксировано Гомером. В любом случае мы получим картину Эллады во время ее энергичного перехода от эгейской культуры к цивилизации исторической Греции.

1. Труд

Ахейцы (т. е. греки Героического века) производят на нас впечатление народа менее цивилизованного, чем их предшественники микенцы, и более цивилизованного, чем пришедшие после них дорийцы. Они прежде всего телесны — мужчины высоки и сильны, женщины восхитительно прелестны. Подобно римлянам тысячу лет спустя, ахейцы смотрели на книжную культуру свысока, считая ее изнеженностью и вырождением; они неохотцо прибегают к письму, и единственный вид словесности, который им известен, — это военная баллада и устная песнь трубадура. Если верить Гомеру, мы должны будем предположить, что в ахейском обществе Зевс воплотил мечту одного американского поэта, который написал, что, будь он Богом, он сделал бы всех мужчин сильными, всех женщин прекрасными, а затем сам стал бы человеком. Гомеровская Греция — kalligynaika[126], ее населяют несказанно прекрасные женщины. Ее мужчины — тоже красавцы с длинными волосами и великолепными бородами; величайший дар, какой может принести мужчина, — это отрезать свои волосы и возложить их как приношение на погребальный костер друга[127]. Нагота еще не поощряется; оба пола надевают на себя четырехугольное одеяние, складываемое над плечами, застегиваемое безопасной булавкой и ниспадающее почти до колен; женщины иногда дополняют его покрывалом или поясом, а мужчины — набедренной повязкой, которая с ростом чувства собственного достоинства эволюционирует в плавки и штаны. Богачи носят роскошные одежды, наподобие тех, какие Приам смиренно приподносит Ахиллу в качестве выкупа за сына[128]. Ноги мужчин и руки женщин обнажены; и те и другие носят на улице башмаки или сандалии, но дома обычно ходят босиком. Оба пола пользуются драгоценными украшениями, а женщины (и Парис) умащают тело «благоухающим розовым маслом»[129].

Как живут эти мужчины и женщины? Гомер изображает их возделывающими землю: они с наслаждением вдыхают запах свежевспаханной черной земли, их глаза наполняются гордостью при виде проведенных ими ровных борозд, они веют пшеницу, орошают поля и во избежание зимних паводков запруживают реки[130]; Гомер дает нам почувствовать отчаяние крестьянина, чьи многомесячные труды смыты «вздувшимся бурным потоком, сокрушающим плотины, внезапному приходу которого не могут сопротивляться ни длинная череда укреплений, ни стены фруктовых садов»[131]. Земля трудна для обработки, ибо большую ее часть составляют горы, болота или густо заросшие холмы; поселения навещают дикие звери, и охота является необходимостью, не став еще спортом. Богачи занимаются скотоводством, выращивая крупный рогатый скот, овец, свиней, коз и лошадей; один только Эрихтоний держит три тысячи племенных кобыл вместе с жеребятами[132]. Беднота питается рыбой и зерном, от случая к случаю — овощами; воины и богачи полагаются на внушительные порции жареного мяса; они завтракают мясом и вином. Одиссей и его свинопас съедают вдвоем на полдник жареную свинку, а на обед — третью часть пятилетнего борова[133]. Вместо сахара у них мед, а вместо масла — животный жир; вместо хлеба они едят большие и тонкие лепешки из зерна, поджаренные на железном блюде или раскаленном камне. Сотрапезники не возлежат, как будет принято у афинян, но сидят на стульях, причем не вокруг общего стола, но вдоль стен с небольшими столиками между сидений. Здесь нет ни вилок, ни ложек, ни салфеток, а из ножей лишь те, которые принесли сами гости; еда направляется в рот руками[134]. Главным напитком — даже бедняков и детей — является разбавленное вино.