Жизнь Греции. История цивилизации

Когда наместник Лисий приблизился во главе новой армии, чтобы захватить столицу, пришло известие — на этот раз правдивое — о смерти Антиоха (163). Стремясь развязать себе руки для других театров военных действий, Лисий предложил евреям полную религиозную свободу при условии, что они сложат оружие. Хасиды согласились, Маккавеи ответили отказом; Иуда заявил, что во избежание последующих гонений Иудея нуждается не только в религиозной, но и в политической свободе. Опьяненные властью, Маккавеи организовали новое гонение, мстительно преследуя эллинистическую партию не только в Иерусалиме, но и в приграничных городах[2173]. В 161 году Иуда разбил Никанора при Адассе и усилил свою позицию, заключив союз с Римом; но в том же году, сражаясь с превосходящими силами противника при Эласе, он был убит. Его брат Ионафан храбро продолжил войну, но и сам погиб при Акко (143). Единственный уцелевший из братьев — Симон — был поддержан Римом и в 142 году силой вынудил Деметрия II признать независимость Иудеи. Постановлением народа Симон был назначен первосвященником и военачальником; так как эти должности стали в его семье наследственными, он явился основателем Хасмонейской династии. От первого года его правления велся отсчет новой эры, а выпуск монеты во всеуслышание объявил о героическом возрождении еврейского государства.

Глава 25 Египет и Запад

I. Список царей

Наименьшая, но и богатейшая крупица Александрова наследия досталась самому способному и мудрому из его полководцев. С характерной для него преданностью, возможно, ради зримого освящения своей власти Птолемей, сын Лага, доставил тело умершего царя в Мемфис и упокоил его в золотом саркофаге[2174]. Он привез с собой также одну из случайных любовниц Александра — Фаиду, женился на ней и имел от нее двух сыновей. То был простой, прямодушный воин, способный благородно чувствовать и реалистично мыслить. Тогда как другие наследники Александрова царства полжизни провели в войнах и мечтали о безраздельном господстве, Птолемей занялся упрочением своего положения в чужой стране и развитием египетского земледелия, коммерции и промышленности. Он построил большой флот и так же надежно обезопасил Египет с моря, как природа обезопасила его с суши. Он помог Родосу и городским союзам сохранить независимость от Македонии и тем самым удостоился титула Сотер. Только после восемнадцати лет трудов, прочно организовав политическую и экономическую жизнь своего нового государства, он провозгласил себя царем (305). Благодаря ему и его преемнику греческий Египет утвердил свою власть над Киреной, Критом, Кикладами, Кипром, Сирией, Палестиной, Финикией, Самосом, Лесбосом, Самофракией и Геллеспонтом. В старости он нашел время на то, чтобы написать поразительно правдивые воспоминания о своих походах и учредить (около 290 года) Музей и Библиотеку, которые создадут славу Александрии. В 285 году, чувствуя бремя восьмидесяти двух прожитых лет, он возвел на трон своего второго сына Птолемея Филадельфа, уступил ему власть и занял место среди подданных при дворе молодого царя. Два года спустя он умер.

К тому времени плодородная долина и дельта Нила наполнила царскую казну несметными богатствами. Чтобы угостить друзей обедом, Птолемей I вынужден был одалживать у них серебряную посуду и ковры; Птолемей II истратил 2 500 000 долларов на пир по случаю своей коронации[2175]. Новый фараон был неофитом философии киренаиков и твердо решился наслаждаться каждым минутным удовольствием — monochronos hedone. Он довел себя до ожирения, перепробовал множество любовниц, дал отставку жене и в конце концов женился на родной сестре Арсиное[2176]. Новая царица правила державой и вела войны, пока Птолемей II повелевал придворными поварами и учеными. Следуя примеру отца, он зазывал к себе в Александрию знаменитых поэтов, эрудитов, критиков, естествоиспытателей, философов и художников и украсил свою столицу греческой архитектурой. В годы его долгого правления Александрия стала научной столицей Средиземноморья, а александрийская литература переживала непревзойденный расцвет. Все же Филадельф был в старости несчастлив; с ростом богатства и власти его подагра и тревоги только усиливались. Выглянув однажды из окон дворца, он увидел нищего, беззаботно загоравшего в гавани на дюнах, и, завидуя ему, произнес: «Ах, отчего я не родился одним из них!»[2177] Преследуемый страхом смерти, он искал в свитках египетских жрецов магический эликсир вечной жизни[2178].