Жизнь Греции. История цивилизации

Если верить Плутарху, отец Солона «разорился, оказывая милости и благодеяния другим людям». Солон занялся торговлей и стал удачливым купцом с далеко простирающимися интересами, что позволило ему много путешествовать и приобрести широкий опыт. Его дела были столь же достойны, как и его проповеди, ибо он стяжал среди всех классов репутацию исключительно честного человека. Он был еще относительно молод — сорока четырех или сорока пяти лет, — когда в 594 году представители средних классов попросили его принять номинальный пост архонта-эпонима, облеченный, однако, диктаторскими полномочиями, дабы Солон мог предотвратить гражданскую войну, установить новую конституцию и вернуть государству стабильность. Высшие классы, полагаясь на консерватизм человека со средствами, нехотя согласились.

Его первыми мерами были простые, но решительные экономические реформы. Он разочаровал крайних радикалов, не сделав ни шагу к переделу земли; такая попытка означала бы гражданскую войну, воцарение хаоса на целое поколение и быстрое возвращение неравенства. Но посредством своей знаменитой сисахфии (seisachtheia), или «стряхивания бремени», Солон, по словам Аристотеля, аннулировал «все долги, причитались ли они частным лицам или государству»[385][386]; одним ударом он освободил аттические земли от всех закладных. Все лица, обращенные в рабство или закрепощенные за долги, были отпущены на волю; проданные за границу были вытребованы обратно и освобождены; на будущее такое закабаление было запрещено. Люди остаются людьми: некоторые друзья Солона, прослышав о его намерении аннулировать долги, купили по закладным крупные участки земли, а позднее удержали их при себе, не выкупив их из залога; со свойственным ему огоньком юмора Аристотель сообщает, что это легло в основу многих состояний, которые «в позднейшие времена считались восходящими в незапамятную древность»[387]. Солона подозревали в том, что он был замешан в этом сговоре и нажился на нем, пока не выяснилось, что после принятия своего закона он понес большие убытки, будучи крупным кредитором[388]. Богатые неопровержимо доказывали, что этот закон — не что иное, как конфискация; но в течение десяти лет все пришли к единодушному выводу, что данная мера спасла Аттику от революции[389].

О другой Солоновой реформе трудно говорить с определенностью. Солон, отмечает Аристотель, «заменил Филоновы меры» — т. е. эгинскую монету, использовавшуюся в Аттике прежде, — «евбейской системой с более крупными делениями и сделал так, что мина[390], содержавшая прежде семьдесят драхм, отныне равнялась сотне»[391]. Согласно более полному сообщению Плутарха, Солон «сделал так, что мина, прежде стоившая семьдесят три драхмы, отныне стоила сто; тем самым, хотя количество денег в обращении осталось прежним, их ценность снизилась; это оказалось значительным благодеянием для тех, кому предстояло расплачиваться с крупными долгами, и не принесло убытка кредиторам»[392]. Только мягкий и щедрый Плутарх мог изобрести форму инфляции, облегчающую положение должников без ущерба для кредиторов; впрочем, не станем забывать, что в иных случаях половина лучше, чем ничего[393].