Жизнь Греции. История цивилизации

Гипотетически мы можем представить себе Крит островом, который поначалу населяли разделенные горами мелкие ревнивые роды, обитавшие в независимых деревнях под властью своих вождей и мужественно сражавшиеся друг с другом в бесчисленных территориальных войнах. Затем появляется решительный лидер, который объединяет несколько родов в царство и строит себе дворец-твердыню на месте Кносса, Феста, Тилисса или какого-нибудь другого поселения. Войны становятся менее частыми, театр боевых действий расширяется, искусство убивать приобретает большую действенность. Наконец, города вступают в борьбу за власть надо всем островом, и Кносс одерживает верх. Победитель организует флот, захватывает господство над Эгеидой, подавляет пиратство, взимает дань, строит дворцы и покровительствует искусствам, словно ранний Перикл[19]. Трудно стать зачинателем цивилизации без разбоя, как трудно сохранить ее без рабства[20].

Власть царя, отзывающаяся эхом руин, основывается на силе, религии и праве. Чтобы сделать повиновение более легким, он подкупает богов: жрецы разъясняют народу, что он происходит от Велхана и получил от этого бога устанавливаемые им законы; раз в девять лет, если он удачлив или щедр, они вновь помазывают его на царство, апеллируя к божественному авторитету. Предвосхищая Рим и Францию, в качестве символов своей власти монарх принимает двойную секиру и геральдическую лилию (fleur-de-lis). Чтобы управлять государством, он пользуется (как подсказывают россыпи табличек) штатом министров, чиновников и писцов. Он взимает натуральный налог и хранит в исполинских сосудах свои прибытки — зерно, масло и вино; из этой казны он платит слугам натурой. Со своего трона во дворце или со своего судейского кресла в царской усадьбе он лично разрешает тяжбы, прошедшие сквозь горнило назначенных им судов; его репутация как магистрата столь высока, что по смерти, как уверяет Гомер, он становится в Аиде неумолимым судьей мертвых[21]. Мы называем его «Минос», но мы не знаем его имени; вероятно, минос — это титул, как, скажем, фараон или цезарь, который относится ко множеству царей.

В пору расцвета эта цивилизация поразительно урбанистична. «Илиада» говорит о «девяноста городах» Крита, и греки, которые их покорили, были ошеломлены Плотностью населения; даже сегодня исследователя охватывает трепет, когда он стоит перед разрушенными лабиринтами вымощенных и оснащенных сточными канавами улиц, пересекающихся переулков и бесчисленных лавок или домов, что сгрудились вокруг некоего торгового или правительственного центра, как бы побуждаемые к сплочению стадностью, присущей людям робким и разговорчивым. Величием отмечен не только кносс, дворцы которого столь безмерны, что воображение, вероятно, преувеличивает значение города, бывшего главным источником и потребителем богатств. Напротив — на южном побережье острова — находится Фест, из чьей гавани, по словам Гомера, «силой ветра и волн темноносые корабли несутся в Египет»[22]. Обращенная на юг торговля минойского Крита изливается отсюда товарами северных купцов, которые доставляют свои грузы по суше, избегая дальнего обходного пути по ненадежному морю. Фест становится критским Пиреем, которому больше по нраву торговля, чем искусство. И все же дворец его владыки — строение, которому не откажешь в величии: к нему ведут ступени шириной в четырнадцать метров; его залы и дворы вызывают в памяти Кносс; центральный двор представляет собой вымощенный прямоугольник площадью в 930 квадратных метров; его мегарон, или гостиная, имеет площадь в 280 квадратных метров, превосходя размерами даже огромный «Зал двойного топора» в северной столице.