Жизнь и другие смертельные номера

Несмотря ни на что, после ее ухода я испытывала мощную смесь грусти и злости. Да, люди действительно меняются, и я – лучший тому пример. Я бы не стала, конечно, говорить, что во мне бездна обаяния, но прежде во время свадебного торжества меня можно было посадить рядом с шамкающей бабушкой или похотливым дядюшкой, зная, что впоследствии они скажут, что я образцово веду застольную беседу. Но в последнюю неделю почти любое взаимодействие с людьми принимало неправильный оборот, и что еще хуже – мое поведение казалось неестественным. А открытое хамство и агрессия больше всего соответствовали моему настроению. Потом мне было стыдно. Нужно было возвращаться к более дружелюбной версии своего «я», чтобы не портить людям добрую память о себе. Божья воля, может быть, я обрету себя на пляжах Вьекеса, в окружении незнакомых людей, которые, если они что-нибудь соображают, огрызнутся в ответ, а потом прочно забудут обо мне.

Убедившись, что Максайн поблизости нет, я направилась к воротам. Прошла, как мне показалось, целая вечность, прежде чем я села в самолет. Мое место было у окна, так что я прижалась лицом к плексигласу и стала смотреть, как исчезает горизонт, по мере того как мы поднимаемся над Чикаго и направляемся в сторону озера Мичиган.

Это потрясающее озеро – одно из самых больших в мире, такое широкое, что с самолета нетрудно принять его за море, если не знать, что это такое. Когда мы с Томом в возрасте двадцати с небольшим лет переехали в город, я заставляла его катать меня по набережной озера каждый вечер, и хотя бензин съедал наши без того скудные средства, а колымага Тома постоянно грозила развалиться, он возил меня, потому что был так же очарован, как я. Поток автомобилей днем и ночью, мерцающие небоскребы, густо натыканные на фоне неба; прекрасный западный берег, который мы считали правильным и настоящим, потому что там было все, чего не хватало нам в детстве в пригороде Гранд-Рапидса. Город стал началом нашей жизни.

Я купила билет до Сан-Хуана в один конец, а оттуда до Вьекеса, тоже в один конец. Пройдет месяц, и я, наверное, полечу прямиком в Нью-Йорк. Если, как я надеялась, мне бы удалось продать квартиру, не присутствуя при сделке, вполне возможно, что я вообще больше не увижу Чикаго. Пока самолет набирал высоту и озеро исчезало под облаками, я молилась, чтобы когда-нибудь – и поскорее – это перестало ощущаться как утрата.

Через несколько часов самолет снизился над яркими сине-зелеными волнами и приземлился в аэропорту Сан-Хуана.

У выхода меня приветствовал мужчина с написанной от руки табличкой. Черные кудри и загорелая кожа делали его похожим на латиноамериканца, но говорил он без намека на испанский акцент.

– Вы Либби Миллер? Отлично, – сказал он, и по его тону невозможно было понять, искренно он говорит или иронично. Не способствовали этому и зеркальные темные очки, которые он носил, несмотря на то что мы находились в помещении. Он забрал у меня багажную тележку. – Сейчас получим ваш багаж и пойдем на тармак.

– Тармак? – переспросила я. Усталость и мой новый друг джин сделали свое дело: сразу после взлета я заснула и проспала почти весь полет. Теперь во рту у меня пересохло, голова раскалывалась, а словарный запас был как у второклассника.

– Частные самолеты взлетают с других полос, не там, где коммерческие, и обычно без всяких ворот, – объяснил он. – Вы ведь заказывали чартерный рейс на Вьекес?

– Верно, – сказала я, массируя себе виски.

– Вот и прекрасно. Вам случайно не нужно в туалет? А то самолет без удобств.

– У меня все в порядке, – сказала я, хотя это вот уже неделю с лишним не было правдой. Я потащилась за ним к багажной ленте. Отследив мой чемодан, мы двинулись через лабиринт залов и наконец добрались до пункта проверки, где женщина в форме едва взглянула на мой билет. Лестничный пролет привел нас на раскаленное бетонное поле. Рев моторов раздирал воздух, и я заткнула уши. Мужчина кивнул на потрепанный пикап на обочине, в знак того что мы направляемся именно туда.

Когда мы пришли, он забросил в грузовичок мой чемодан и открыл передо мной пассажирскую дверь. На пикапе не было названия авиакомпании, и я некоторое время колебалась, представив себе, как Пол ругает меня за неосторожность. А, ладно, подумала я, поблагодарила мужчину и забралась в грузовик. Не то чтобы я хотела остаться без каникул, но старуха с косой и так маячила неподалеку. Если этот тип хочет увезти меня на отдаленный пляж и там задушить, что казалось маловероятным, так как он едва замечал мое присутствие, – что ж, вряд ли это будет многим хуже, а может быть, и лучше, чем смерть от взбесившейся популяции клеток.