Жизнь и еда

Моя нога так распухла, что я не могла ходить. Мы поехали в районную больницу, но в субботу врачей там было мало, а больных — огромная очередь. Я сказала папе: «Раз я могу ногой двигать, значит, не все так страшно. Поедем лучше домой». Он согласился. Дома я легла в своей комнате, и возле меня тут же собрались все родственники — они сочувствовали, переживали, пытались чем-то помочь. Мне же было так больно, что я и слова сказать не могла, но показывать своих мучений или рыдать себе не позволяла: ведь я уже взрослая, к тому же не хотела еще сильнее расстраивать маму и бабушку. Все, что оставалось делать, — это выдавливать из себя улыбку и заверять родню, будто все хорошо, страстно желая при этом остаться в одиночестве. Не в силах больше сдерживаться, я тихонько попросила двоюродную сестру: «Уведи их, потому что я хочу просто поплакать — мне больно, я уже не могу терпеть». Сестра поняла, пригласила всех обедать, быстренько вывела гостей из комнаты, выключила свет, закрыла дверь. И я, уткнувшись в подушку, наконец, зарыдала в голос от адских мук.

Вскоре все вернулись в комнату. Увидев мои красные глаза, родственники поняли, что я обманывала их насчет своего состояния. К тому времени я даже пальцем не могла пошевелить — сразу всю ногу пронзала жуткая боль. Срочно решили вызвать свекра — врача. Они с Абдулой приехали очень быстро. Ахмедбег сразу сделал мне инъекцию очень сильного обезболивающего, дал лекарства и объяснил, как их принимать. Абдула все это время находился рядом, но ко мне не подходил — я чувствовала себя неловко. На следующий день улучшений не было, и меня повезли в больницу.

Выяснилось, что перелома нет, но из-за сильного ушиба внутри скопилась кровь, которую следовало убрать. Ее откачивали три-четыре раза большим шприцом, без обезболивающих, потому что они уже мне не помогали. Пришлось терпеть. Потом месяц я могла ходить только на одной ноге и целый год делала согревающие процедуры с физраствором. Травма давала о себе знать еще долго: в течение почти пяти лет в межсезонье появлялись сильные боли в поврежденном коленном суставе. Но, несмотря на это, я занималась фитнесом, и вот уже пару лет хожу без всяких мучений.

Позже произошла еще одна авария. Мы с родной сестрой Аминой, которая училась в медакадемии, снимали квартиру в Махачкале. Позвонил мой второй брат, тоже живущий со своей семьей в Махачкале, и предложил вместе съездить к родителям. Я сначала отказалась — не хотела долго оставаться в селе, привыкнув к городу. Но он перезвонил на следующий день с тем же предложением, сообщил, что едет на один день, не собираясь там задерживаться, и я согласилась.

Поехали ночью. По пути погода испортилась: подул сильный ветер, зарядил дождь. Я сидела впереди, справа от водителя, сзади — невестка с детьми. На новой дороге в село был сложный поворот, и, чтобы машины не вылетали в кювет, там поставили огромные плиты. На мокром асфальте наш автомобиль занесло, и на повороте мы правым боком врезались в это ограждение. Я была пристегнута ремнем безопасности, но все равно ударилась лбом о стекло двери. Подушки безопасности почему-то не сработали, хотя машина «Ниссан» была новая. Я в тот момент даже о себе не подумала — сразу оглянулась: все ли хорошо с детьми?.. Вызвали эвакуатор, родственников. Я попросилась домой: не хотела опять попасть в больницу. Но вскоре начались головные боли, и я обратилась за помощью в диагностический центр. Там мне поставили диагноз: легкое сотрясение головного мозга и повреждение руки. Снова началось лечение, процедуры…

После этой аварии я всерьез задумалась о перемене имени. Люди давно говорили мне о том, что имя может каким-то образом повлиять на судьбу, но я не слишком вдавалась в подробности. Попав в аварию в третий раз, я в сердцах пообещала родителям, что сделаю это, если произойдет еще хоть что-нибудь неприятное. И вспомнила о своем обещании сразу, когда случилось очередное происшествие.

Решиться было тяжело. И тогда мне приснился необычный сон. В нем я была в родительском доме. И вдруг кто-то стал громко и настойчиво стучаться в наши огромные деревянные ворота. Я бросилась открывать и увидела за воротами мулл, человек семь-восемь, с книгами и четками в руках. Я спросила: «Вы кто?» Они ответили: «Мы пришли тебе имя менять. Столько времени прошло, а твои родители этого так и не сделали, поэтому мы хотим исправить ошибку». Я проснулась в шоке!

И тем же утром твердо сообщила родителям о своем желании отказаться от имени Рукият и взять имя Раиса. На самом деле меня уже давно называли так, с тех самых пор, как я со второго класса стала скитаться по больницам и знакомиться с разными людьми, которым имя Рукият казалось сложным и непривычным, и они его с ходу меняли на более удобное — Рая. Папа и мама согласились: «Если ты считаешь нужным изменить имя, то мы не против. Для нас самое главное — твое здоровье». Вообще, в Дагестане есть традиция смены имени в случае, если ребенок сильно болеет или с ним постоянно приключаются несчастья.