Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

Далее, несмотря на то, что я очень остро чувствовала классовое расслоение с того времени, когда училась в первых классах средней школы, только придя в Колумбийский университет, я по-настоящему осознала, что такое классовая принадлежность и как отрицательно она влияет на общественную жизнь. В школе меня по преимуществу окружали дети из среднего класса, такие же, как я. У меня, кроме того, был некоторый опыт общения с детьми из рабочего класса и из бедных семей, но у меня не было опыта принадлежности к коллективу, где я была человеком с низким социально-экономическим статусом. Теперь же я впервые столкнулась со сливками общества. Я не понимала, как мне влиться в мир дизайнерской моды, выпускников частных школ и высокомерных циничных отношений.

У меня было постоянное ощущение, будто я иду по колледжу, не зная, что к моей обуви прилипла туалетная бумага, а губы вымазаны шоколадом; мне все время казалось, что в моем облике что-то не так. Я не понимала, что все эти мучительные сомнения были (по крайней мере отчасти) обусловлены классовым неравенством. И теперь я уверена в том, что колледжи должны помогать студентам понимать и преодолевать трудности общения с людьми, имеющими совершенно иные представления о деньгах, чтобы облегчить переход к взрослой жизни и предупредить или, по возможности, ослабить проблемы, связанные с употреблением алкоголя и наркотиков.

Но в то время я не понимала, как мне быть и как мне стать уместной в этом учебном заведении. Однако я очень хорошо усвоила, что наркотики были очень ценной социальной валютой. Очень скоро я начала продавать кокаин. Этот наркотик пользовался тогда сумасшедшей популярностью: знаменитости носили тонкие серебряные ожерелья, составленные из крошечных ложечек для кокаина, а в комедийном шоу «Субботний вечер» никто не скрывал, что все шутки подогреты коксом. Это было начало восьмидесятых, и спрос был высоким; хиппи готовились к переходу в разряд яппи. Их возрасту вполне соответствовало средство, которое делало человека смелым и уверенным в себе.

Это был самый тяжелый в истории Америки период в плане распространения наркомании среди молодых взрослых людей. Многие думают, что пик потребления наркотиков студентами колледжей пришелся на шестидесятые и семидесятые годы, но на самом деле главным потребителем наркотиков стало мое поколение, поколение X. Среди моих ровесников, которым сейчас около пятидесяти, почти половина тех, кто в жизни хотя бы один раз пробовал кокаин, – это очень большой процент. В 1983 году, когда я поступила в колледж, приблизительно четверть студентов признавались в том, что хотя бы один раз пробовали кокаин; в настоящее время доля студентов, принимавших кокаин, снизилась до пяти процентов. В Колумбийском университете, который в то время был столицей кокаиновой эпидемии, этот процент был еще выше.

Правда, в то время кокаин считали относительно безвредным веществом. Среди знакомых мне людей идея о том, что кокаин является таким же тяжелым наркотиком, как героин, считалась такой же смехотворной, как паника, вызванная курением марихуаны. Попытка отпугивания детей от наркотиков утверждениями о том, что марихуана – это путь к тяжелым наркотикам, на самом деле просто превратила в наркотик и марихуану. Когда человек осознает, что может без труда контролировать потребление марихуаны или психоделических субстанций, то он не поверит в страшную правду о кокаине.

Учитывая такое отношение, нетрудно понять, что для меня торговля кокаином стала решением всех моих проблем. У меня сразу появился статус, друзья и деньги, не говоря уже о неисчерпаемых запасах кокаина. Этан предложил мне начать продавать кокаин и стал предоставлять его мне по цене 250 долларов за восьмую часть унции – 3,5 грамма. Я делила эту порцию на части по полтора грамма и продавала их по сто долларов за грамм. Обычно я оставляла себе полграмма. Я, во-первых, наваривала с дозы пятьдесят долларов, а во-вторых, мне оставалась половина грамма, которую я в выходные дни с радостью делила с друзьями.

Мой бизнес пошел в гору, и очень скоро я стала покупать и продавать намного больше. Я закупала уже оптовые партии и платила меньше, но свою цену держала прежней. Через несколько месяцев я уже зарабатывала сотни долларов в неделю, а в те времена это было целое состояние. Так как я была уверена, что кокс практически ничем не отличается от марихуаны, то мне казалось, что продавать его – это все равно, что продавать, скажем, пиво. Мне казалось, что в такой торговле нет ничего предосудительного, потому что не считала потребление кокаина наркоманией. Закон вскоре слился с общественным мнением, и это привело к еще большему распространению зелья. Торговля кокаином предоставила и необходимый статус: теперь мне было с чем являться на вечеринки. Я знала, что, пока у меня есть кокс, я буду востребована.