Жизнь и гибель Николая Курбова. Любовь Жанны Ней

— Вам будет немного затруднительно выговорить мое имя. Директор «Общества франко-русского экспорта» Халыбьев.

Если бы Аристарх, скаредный половой феодосийских номеров «Крым», мог бы присутствовать при этой сцене, он, наверное, несмотря на всю закоренелость своих пороков, почувствовал бы угрызения совести! Ведь это он не хотел поверить Халыбьеву в долг жалкой бутылки водки. А здесь, не в какой-нибудь Феодосии, в самом Париже, здесь Халыбьеву оказывали такой почет. Складка брюк и та могла удостоверить, что Халыбьеву теперь не приходится весь день валяться на сальном диване, что он наконец пошел в гору.

Началось это с того вечера, когда, пропустив восемь рюмок и почувствовав вдохновение, он сочинил известную бумажонку. За «колокольчиками» Альфреда Нея последовало назначение, ящик с имуществом ссудной кассы, при эвакуации без особого труда превратившийся в личный багаж господина Халыбьева, в Константинополе лото и четыре крупных выигрыша, там же куш в канадских долларах от одного обрезанного и, следовательно, перепуганного коммерсанта, на которого Халыбьев грозился донести как на шефа почепской чрезвычайки, в дороге знакомство со старой мисс, ночь в каюте и сувенир в виде смарагдовой подвески, наконец, в Париже почет, фаршированные омары у Вателя, холостяцкая квартира и, главное, планы, самые смелые планы. Если от канадских долларов, смарагдов и прочего оставалось не много, зато в изобилии имелись возможности. Было основано «Общество франко-русского экспорта». Клевал некто Люре, фабрикант папиросной бумаги. Халыбьев официально поддерживал с ним переговоры о продаже большой партии слегка подмоченной папиросной бумаги, цена франко Одесса, доставка через месяц после свержения большевиков. Но это только для вида, на самом деле и Халыбьева и самого Люре много больше бумаги интересовала судьба дочки фабриканта. Дело было почти что слажено, но вдруг до Халыбьева дошли слухи, что Люре не сегодня-завтра опишут, на складе у него, кроме вот этой подмоченной бумаги, ничего не имеется, а если за дочкой дадут три старые сорочки, то и то хорошо. Халыбьев насторожился и, вместо очередного визита к приятной девице, направился на улицу Тибумери проверить кредитоспособность папаши. Ему рекомендовали контору Нея как наилучшую в отношении гарантии тайны. Кроме того, имя Ней, связанное с переменами в его судьбе, приятно щекотало ухо Халыбьева. Вот по какому серьезному делу явился он сюда. Ясно, что никакие запахи не могли его остановить.

— У меня к вам крайне деликатное дело, господин Ней…

— Скромность и такт, господин Халыбьев, являются нашим профессиональным долгом. На этот счет вы можете быть совершенно спокойны.

— Видите ли, я хотел бы, чтобы вы выяснили состояние финансов некоего Люре — фабриканта папиросной бумаги, улица Лясепед, девять. У него есть дочка, а моя ладья в бурном житейском море до сих пор плавает одиноко. К тому же я эмигрант, я был принужден покинуть мою родину, захваченную бандитами.

Сочувственно хмыкнув, господин Ней потрепал жирной ручищей стенку несгораемого шкафа, как будто это было живое существо.

— Величайшее несчастье! Но здесь вы можете быть спокойны. Здесь этого не может быть. Вы слышите меня, здесь это абсолютно невозможно. Наша полиция чего-нибудь да стоит.

— Итак, я лишился родины. Бандиты отобрали мои родовые поместья в Орловской губернии. Увы, я принужден ждать восстановления законного правительства. К счастью, мне удалось, благодаря любезности французских властей, вывезти кой-какие ценности. Кстати, не было ли у вас родственников в России, господин Ней?

Услыхав слово «ценности», господин Ней не выдержал и сладко улыбнулся. Но тотчас же он вспомнил, что разговор идет о чем-то печальном, и его шарообразное лицо попыталось перемещением жиров выразить соответствующую скорбь.

— Брат, бедный Альфред, они его убили, дикари.

— Я имел счастье знать вашего покойного брата. Это был человек редкого благородства. Я был дружен с ним. Я был очень дружен с ним. Мы совместно составляли план спасения моей несчастной родины. Он погиб на своем посту. Многие погибли, господин Ней. Но те, что уцелели, должны жить. Таков закон природы, не правда ли, господин Ней? Итак, с вашего разрешения, я возвращаюсь к делу. У меня сохранились кой-какие сбережения, в виде весьма доходных акций азербайджанских нефтяных приисков. Эксплуатация под охраной англичан. Повышенная производительность. А дивиденд… Вы ведь не знаете, что такое Азербайджан?