Жизнь и гибель Николая Курбова. Любовь Жанны Ней

Опешив, господин Амеде Гурмо, вместо того чтобы поднять просительницу, спросить, что ей нужно, дать ей стакан воды, убежал сам в коридор. От рассеянности он даже принялся небрежно нюхать ландыши, как будто он тут ни при чем и дикий крик к нему никакого отношения не имеет. А крик все рос. Он вылетал на улицу, на веселую майскую улицу и заставлял прохожих недоуменно оглядываться. К счастью, вскоре у странной гостьи, видимо, иссякли силы. Мало-помалу она затихла.

Как она сюда попала? Как, брошенная три недели тому назад Юк-Заботко в пограничном лесу, добралась она до Парижа? Как в огромном Париже разыскала недобрые следы Николая Цисласа? Трудно рассказать об этом: ведь это же целая эпопея, это Майн Рид, второе открытие Америки. Аглая ехала добывать своего мужа, и ничто не могло остановить ее. Правда, она легко могла бы в дороге умереть, ведь она должна была и без дороги умереть. Но она все же не умерла. Сапог Юк-Заботко только оставил на ее подбородке большой синяк. Кроме того, очнувшись в мокром лесу, она выплюнула вместе с вязкой кровью два передних зуба. Но она очнулась. И она доехала до Парижа.

Прямо с вокзала направилась она к Асе. Родная кровь что-нибудь да значит. Сестра поможет ей. Ася жила в небольшой, но комфортабельной квартире. На двери висели японские стеклянные висюльки. Когда дверь открывалась, они мелодично звенели. Они весело встретили Аглаю. Ася делала маникюр, покрывая розовым лаком свои длинные слегка загнутые ногти. Увидав Аглаю, она, правда, не выбежала из комнаты, как это сделал господин Амеде Гурмо, но все же закрыла лицо руками. Она вполне оценила и шляпу с пером, и лицо под шляпой — лимонное впалое лицо, синий распухший подбородок, румянец, как будто Аглая сильно накрасилась. Она закрыла лицо руками. Аглая шептала:

— Вот я и доехала!..

Она хотела обязательно поцеловать сестру. Она наивно улыбалась беззубым ртом. Асе стало страшно. Они долго молчали, потом, немного успокоившись, Ася стала упрекать сестру. Как можно так безрассудно поступать? Что она будет делать в Париже? Здесь жизнь дорога. У Аси самой нет денег. Харитон Иванович не миллионер, он не может всех содержать. Сидела бы она лучше в Москве. Когда же Аглая объяснила ей цель своего приезда, Ася усмехнулась: «Найдешь ты его…» Но Аглая знала, что найдет. Она не знала только, как объяснить сестре, что он живет здесь по фальшивому документу. Ведь ей же нужен не Лобов, а Цислас. Сказать, что он большевик? Нет, этого Аглая не могла сделать. Она твердо верила, что в Париже всем большевикам отрезывают головы, а она ведь хотела получить мужа живым. Смущаясь она сказала:

— Только понимаешь, в чем дело, он же прячется от меня, прохвост. Со своей подружкой прячется, чтобы я его не накрыла. Но я через тетку Варвару все разузнала. Он здесь не Лобовым вовсе прописан, а иначе…

В это время в комнату вошел Асин покровитель, дородный, жизнерадостный Харитон Иванович. Увидев женщину в столь странном одеянии, он поморщился и отозвал в сторону Асю:

— Кто это?

Ася густо покраснела. Они пошептывались. Наконец Харитон Иванович громко сказал:

— Только ни в коем случае не здесь…

Потом он сам обратился к Аглае:

— Простите, что я прервал вас. Ася мне рассказала вкратце вашу драму. Итак, под каким же именем проживает ваш супруг?

— Цислас, Николай Цислас. Вот что он выдумал, злодей! Имя-то какое! Это вместо Лобова…

Харитон Иванович задумался: знакомое имя. Он вышел, а через минуту вернулся с газетой. На первой странице ее был чей-то портрет:

— Он?

— Он! Андрюша! Да как же он в газеты попал-то?..

— Ваш муж убийца. Вам остается одно: получить развод.

Полчаса Аглая пролежала без чувств, и Ася со своим возлюбленным имели достаточно времени, чтобы обсудить, как сплавить скорей это, свалившееся на их бедные головы, чучело. Придя в себя, Аглая тотчас же кинулась к Критину:

— Господи, что делать теперь? Всё от нее, от злодейки! Я ей глаза выколуплю! Скажите вы мне, ради Бога, куда идти? Как помочь ему? Может, меня пустят с ним повидаться? Я уже на все пойду, только бы его вызволить. Я его с собой возьму. Вместе будем грех замаливать.

Харитон Иванович и Ася были искренно возмущены. Они ждали всего, кроме этого. Как? Она хочет еще выручать такого негодяя? Нет! Это слишком! И Ася торжественно заявила:

— Я не понимаю тебя. Мы обсудили все. Харитон Иванович так добр, что решил даже помочь тебе на первых порах. Он предлагает тебе взять сто франков. Отдашь, когда сможешь. Я поговорю со знакомыми дамами. Я, может быть, подыщу тебе какую-нибудь работу: штопать или шить фуфайки. Во всяком случае, с голоду ты не умрешь. Но об этом изверге ты должна забыть. Он позорит и тебя и меня. Он позорит даже нашего друга, Харитона Ивановича.

Но Аглая ее не слушала. Она продолжала хлопотливо кудахтать:

— Что ты? Как же это? Что б я мужа бросила? Андрюшу чтобы бросила? Что ты говориш? Мне вот только узнать, куда идти лучше: в острог или адвоката нанимать? Когда его судить будут? Скоро?

Харитон Иванович патетически сказал Асе:

— Не угодно ли? Ваша сестра!

И Ася в тон ему ответила:

— Нет, она мне больше не сестра.