Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 3

 По возвращении своем, на третий день, в Богородицк, нашел я у себя, между прочими полученными письмами, уже я ордер от князя о произведении г. Верещагина. А вскоре после сего прискакал ко мне и сам сей новоиспеченный г. коллежский асессор. Я, поздравляя его с получением чина, смеялся ему, говоря, что теперь Бог знает, кому из нас у кого быть в команде: мне ли у него, или ему у меня. Но как ордером предписано было состоять ему от меня по прежнему в команде, то он принужден был проглотить сию пилюлю и признался мне, что главное намерение его состояло в том, чтоб перейтить от нас в гражданскую службу, а свое место опростать для своего меньшего брата, Семена, что ему, наконец, и удалось.

 Итак, мы остались с ним по прежнему друзьями, и он не огорчился ни мало тем, что был у меня, со всем своим асессорским чином, под командою; но поступил еще далее и вздумал было сделаться сватом и просватывать старшую дочь мою Елизавету в замужство. Но мы с вежливостью, под предлогом, что она слишком еще молода, сие его предложение отклонили; к тому ж, и предлагаемый им жених не был для ней хорошею партиею.

 В день Богоявления Господня сделали мы у себя маленькой праздничек и у нас обедал и весь день с нами провел городничий со своим семейством и еще кое–кто из городских наших знакомых; а чрез день, после того, угощал он нас у себя обедом. Тем мы тогдашние наши святочные съезды и увеселения кончили.

 Сим образом продолжали мы жить по–прежнему в мире и тишине и всего меньше помышляли о том, чтоб нам предстояла тогда новая и всего меньше ожидаемая тревога, случившаяся еще в самое то ж 8–е число января, в которое мы пировали у городничего, а именно:

 Не успели мы, возвратясь от городничего, поужинать и лечь спать, как в самую полночь вдруг разбудили меня, говоря, что прискакал ко мне какой–то курьер с важным и нужным пакетом.

 — Господи! — сказал я, удивившись и надев тулуп. — Что за диковинка и от кого б таков?

 Но удивление мое еще увеличилось, когда, вышед в столовую, увидел подаваемый мне пакет, подписанный на мое имя ордером незнакомою рукою и запечатанный незнакомою мне печатью.

 — Батюшки мои, от кого б это таково было? — подумал я и спешил спрашивать о том вручителя.

 — От Николая Сергеевича Давыдова, тульской экономии директора.

 Сие меня удивило еще более.

 — Господи помилуй! — сказал я сам себе. — Да какую власть имеет сей человек надо мною, что меня ордирует? — и, разорвав обертку пакета, спешил читать ордер.

 Но вообразите, каким удивлением и даже изумлением должен был я поразиться, когда увидел, что давалось мне знать, что государыне угодно было, по причине увольнения князя Гагарина в чужие края, препоручить наши волости в смотрение и дирекцию ему, господину Давыдову, и что он, как уже действительный мой командир, уведомляя меня о том и о скором своем к нам приезде, предписывал мне, чтоб я сделал к приезду его все нужные приуготовления и велел для пребывания его истопить дворцовый флигель.

 Удивление, которым я, при читании сего неожидаемого известия, поразился было действительно неудобоизобразимое, и я, сказав присланному: «хорошо, мною все будет исполнено, и приказав его накормить и успокоить, спешил сообщить сию неожидаемость моим домашним. Те, также изумились, удивились и смутились, как и я, сим происшествием, и все мы не знали, огорчаться ли нам или радоваться сей новой и важной перемене. Господин Давыдов был всем нам уже отчасти знаком, поелику за несколько лет до того, приезжал он к нам для осмотра флигелей, был нами угощаем и показался нам человеком очень хорошим. Но великая разница была в том, чтоб иметь его у себя командиром, а не приватным гостем. Сверх того, известно было нам то, что он был любимцем наместниковым, поелику с женою его имел он до того короткую дружбу, по которой причине находился и тогда у него все еще в отличной милости и уважении; потом не известно еще было, как он, будучи моим командиром, со мною обходиться будет. Что же касается до князя, то мы не знали, тужить ли нам о том, что мы из его команды и начальства выбыли, ибо хотя я с ним и только последний год я поладил, но по пылкому и беспутному его характеру мало добра от него ожидать было можно, а напротив того, всегда должен я был от него опять каких–нибудь вздоров опасаться. Итак, мы с сей стороны и не очень о том потуживали, что от него подобру, поздорову отделались. Впрочем, предавались во всем Божьему о себе Промыслу и возлагали на Него все свое упование.