Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 3

 27–го числа прошел было слух, что г. Пашков уехал в Воронеж; но слух сей был пустой, ибо под вечер получили мы другое и давно уже ожидаемое известие с форпоста, что г. Пашков действительно уже наконец на свой хутор прибыть изволил.

 Но как письмо мое достигло до своих пределов, то дозвольте мне на сем пункте остановиться и, кончив оное, сказать вам, что я есмь, и прочая.

(Декабря 19 дня 1808 года).

Письмо 162–е.

 Любезный приятель! Достоверное известие, полученное о приезде г. Пашкова на его хутор, долженствовало произвесть опять тревогу во всех селениях наших. Мы разослали опять по всем местам гонцов, и повсюду началась паки скачка и гоньба. Ввечеру приехал ко мне г. Тараковской с уведомлением, что был у него солдат от межевщика, посланной за понятыми, и что ему велено было заехать к нам и сказать о приезде Пашкова. Итак, начали мы с часу на час ожидать повестки об межеванье и удвоили караул свой на форпосте для лучшей предосторожности.

 28 числа по утру, когда я еще спал, прислал ко мне г. Сабуров человека с письмом, в котором изображал великое сомнение и незнание, что делать. «Уже не ехать ли нам самим к Пашкову» — говорил он в письме своем, и звал к себе для совета. — Ох вы трусы, трусы! возопил я, и тотчас одевшись к нему поехал. На дороге видел я повсюду скачку и ристание сбирающихся на форпост разных людей и дворян. Один из них, а именно г. Соймонов, завидев мою коляску, тотчас остановился и прислал ко мне человека спрашивать, куда я еду? Я сказал ему куда, и г. Соймонов поехал вслед за мною.

 Приехав к г. Сабурову, нашли мы уже присланного от межевщика солдата с повесткою, что межеванье будет либо того ж числа, или 30 августа, и начнется с речки Лесного–Тамбова с Рассказовскими дачами. Тогда отлегнуло у нас немного на сердде. потому что межеванье не с того места начнется, где мы опасались, а верст за 30 от нас. А как при том сказано было, что в тот день межеванья не будет, то отложили мы ехать на межу, а учинив трое совет, предприяли учинить то, чего требовали тогдашние обстоятельства.

 Между прочим из совета сего произошла изрядная шутка, а именно; досадно было нам, что владельцы и дворяне, живущие в отдаленнейшем в нашей округе селе Курдюках, не имели с нами сообщества и до того времени глаз своих не показывали. А как к землям их долженствовало дойтить прежде всех межеванье, то восхотелось нам их пугнуть, и мы согласились послать к ним призывную грамоту. Комиссия сочинить ее поручена была мне. Я и подлинно намахал от всех нас ко всем им письмо, могущее привесть их в превеликую трусость. Сие письмо отправили мы со случившимся из соседственной к Курдюкам деревни прикащиком. После чего г. Соймонов, распрощавшись с нами и пригласив нас на утрие к себе обедать для имянин его сына, поехал домой, а я остался обедать у г. Сабурова.

 Мы едва встали из–за стола, как прискакала к нам целая толпа тутошних дворян, проездившая по пустому на форпост, и, между прочими, незнакомой мне еще человек, господин подполковник Свитин. С ними проговорили мы долго и провели в том весь тот день почти до вечера и условившись видеться опять на утрие в церкви, разъехались по домам, подтвердив на форпосте иметь крепчайшее смотрение.

 29–го числа, как в праздничной и табельной день, не можно было быть межеванью, то ездил я в село Трескино к обедни. Там нашел я великое собрание господ и госпож, с которыми был у нас опять совет, что делать и выезжать ли в сей день на ночь на межу, или нет? и положили чтоб ехать, хотя и перепали слухи, что межеванья и в последующий день для праздника Александра Невского не будет. Я и многие другие поехали между тем обедать на именины к г. Соймонову.

 У него было изрядное собрание и обед сборной; а после обеда началось гулянье и, по тамошнему обыкновению, по собрании дворовых и крестьянских баб в нарядном убранстве, скачка и пляска. Сие продлилось до самой ночи, и г. Соймонов так разгулялся, что сделался неотвязчивым человеком.

 Между тем увидели мы после обеда скачущих мимо себя многих дворян. Мы тотчас догадались, что были то господа курдюковские, едущие к нам по нашей призывной грамоте, и кликали их к себе, Тут, к удивлению моему, увидел я, что господа сии были люди очень изрядные, особливо майор Стаханов и поручик Паульской.

 Сколько приметить было можно, то зазывная наша грамота была им несколько чувствительна; однако я умел скоро уничтожить их неудовольствие, представив им великую необходимость их приезда и ту опасность, какой они себя подвергали, не приобщаясь к нашему обществу и совету.

 Оба помянутые господа были люди такие, которые могли в один миг понять все дело. Итак, соделались мы тотчас добрыми друзьями, и они пробыли у нас до самого разъезда; а я возвратился домой уже около полуночи.