Жизнь и приключения Лонг Алека

Митинг назначили на будущее воскресенье, а в четверг Артем отправился в полицию за формальным разрешением. Так делалось всегда. Обычно разрешение выдавали без задержки, но на этот раз Коллинз принял Артема очень холодно.

— Мистер Сергеев, — сказал он, потирая свои большие руки, — такого разрешения вашим социалистам я не дам.

— Но почему? Запрещение идет вразрез с правами, данными конституцией гражданам Австралии.

— Конституция разрешает выступления, направленные на благо страны, и потом вы не австралийский гражданин…

— В законе не говорится об этом. Митинги в воскресенья разрешены вообще и всем, — отпарировал Артем. — Например, «Армии спасения» вы беспрепятственно разрешаете публичные выступления. Почему?

— Она проповедует слово божие. Не будем терять напрасно время, мистер Сергеев. Выступления социалистам я не разрешаю, а если вы нарушите мой запрет, ваши ораторы пойдут под суд. До свиданья.

Артем, чертыхаясь, покинул полицию. Полный произвол! Что хотят, то и делают. У кого власть, у того и сила. Он вернулся в «Союз эмигрантов», где его с нетерпением ожидали товарищи.

— Митинг не разрешили, но мы его все равно проведем. Будем говорить в разных местах. Я — на площади Дрейка, Алек — у Гамильтон-сквера, Джеймс Олвин — на улице Железнодорожного переезда. О чем говорить, вы знаете.

В воскресенье Алек поднялся рано. Он бегло просмотрел свои заметки. Артем поручил ему рассказать о борьбе рабочих в России и призвать к слиянию всех профсоюзов в один, для того чтобы создать мощную силу, способную противостоять натиску буржуазии. Лидеры должны быть сменены на подлинных защитников рабочих…

Айна еще спала. Он не стал будить ее, на цыпочках прошел в кухню, съел заботливо приготовленный с вечера завтрак и вышел на улицу. Солнце сияло, воздух был прозрачен и чист. Алек чувствовал себя полным сил и очень счастливым. Он немного волновался, как всегда перед публичными выступлениями, но знал, что это чувство пройдет сразу же, как только он начнет говорить, как только появится контакт с аудиторией.

На улицах еще было мало народа, тихо, и он шел не торопясь, наслаждаясь прогулкой. Из головы не выходил Артем. Несколько дней назад он застал его одного. Он сидел за столом, уронив голову на руки. Его поза указывала на безысходную тоску, охватившую этого всегда жизнерадостного и сильного человека.

Алек негромко позвал:

— Федор Андреевич!

Артем не пошевелился. Тогда Алек, вспомнив его особенность ничего не слышать, когда он думал о чем-нибудь, положил ему руку на плечо. Артем поднял голову.

— Что зажурился, Федор Андреевич? — мягко спросил Алек. — Какие-нибудь неприятности?

Артем ничего не ответил, не улыбнулся, и Алек понял, что его что-то мучает.

— Ну что с тобой, Федор? — повторил Алек. — Скажи, легче станет.

— Ерунда все… — с тоской проговорил Артем, глядя на Алека грустными глазами. — Ты что же думаешь, мне хорошо живется? Один я, понимаешь, один. Ты вот нашел свое счастье… Нет, нет, ты не думай, я не завидую, я рад. Но иногда мной овладевает такая тоска… В Россию бы мне…

— В Россию все хотят, Федор Андреевич.

— Я понимаю. Это так, к слову. Обычно плохое настроение у меня бывает редко, за работой забываюсь.

— Ты бы нашел себе подругу по душе. Сколько их тут…

Счастливый Алек был готов подарить Артему всех австралийских девушек.

— Если бы все решалось так просто, — невесело усмехнулся Артем. — Ведь сердцу не прикажешь. Не в магазине костюм выбирать, а друга на всю жизнь. Пока не встретил такую. Ну, ладно. Не будем больше про это. Все в порядке.

Артем встал, улыбнулся, но тоска в глазах его осталась.

Сейчас, идя по залитой солнцем улице, Алек вспомнил Айну, ее улыбку и с еще большей силой ощутил полноту своего счастья. Ему даже как-то совестно было перед Артемом. Чем же помочь другу? В таких делах помочь трудно. Правильно сказал Федор: не костюм в магазине выбираешь…

До начала митинга Алеку нужно было зайти к Роберту Дэви. Он работал кузнецом на одном из металлургических заводов компании «Брокен Хил». Вчера они вместе придумали кое-что на случай, если Полиция попытается сорвать митинг.

Дэви уже ждал его. Увидя Алека, Роберт засмеялся:

— Здоро́во! Все приготовлено, Лонг Алек. Пошли. Часика два им придется помучиться…

— Ты ничего не забыл? Взял инструмент?

— Я же сказал — пошли.

Роберт взвалил на спину небольшой, но, видимо, тяжелый мешок, и они зашагали к Гамильтон-скверу, где Алек должен был выступать. Минут через пятнадцать они дошли до места. Здесь Алек встретил нескольких своих знакомых. Они подходили к нему, жали руку, спрашивали о новостях. Ведь он, редактор газеты, должен знать больше остальных. Мало-помалу собралась порядочная толпа. Алек встал под деревом, поднял ладонь кверху, начал:

— Леди и джентльмены! Сегодня митинг будет проходить несколько необычно. Вы, вероятно, уже слыхали, что полиция запретила нам публичные выступления? Поэтому я буду медленно передвигаться по улице, а вы потихоньку следуйте за мной. Я думаю, что вы услышите все.

В толпе засмеялись:

— Валяй, говори на ходу, Алек. Для нас все равно.