Жизнь и приключения Лонг Алека

Алек, несмотря на косые взгляды шкипера, быстро подружился с командой. Она пришлась ему по душе. Полинезийцы были удивительным народом, совсем непохожим на тех людей, с которыми ему приходилось встречаться раньше. Большие дети, добрые и непосредственные, без хитрости и злобы, пожалуй, лишь с одним пороком, приобретенным у европейцев, — любовью к спиртным напиткам. Белые сделали все, чтобы привить им эту любовь, и полинезийцы, работавшие в Сан-Франциско, а теперь попавшие на «Моану», возвращались на родину без копейки. Все деньги остались в кабаках Фриско. Но матросы не очень горевали. Предвидение близкого свидания с родными островами делало их счастливыми. Они знали, что там никто не потребует с них денег, они сумеют прокормиться. Беда только, что после столь длительного отсутствия они не везут своим родичам никаких подарков. Ну, и это поправимо. Они получат расчет в Папеэте и накупят вещей там.

Тони разделил команду на две вахты. На одной он стоял сам, на другой Алек. В каждой вахте было по три матроса. Шкипер не обязывал Алека стоять на вахте как штурмана, но он прекрасно понимал, что Алек сам будет заниматься этой работой, а платить ему можно в три раза меньше. Боцман ведь не штурман. Но Алек и не претендовал на штурманское жалованье. Плавание было интересным и нетяжелым.

Старшим в команде был Тухоэ, парень, который показывал Алеку судно. Стройный и сильный, с великолепно развитой мускулатурой, черными прямыми волосами, он очень мало чем отличался от европейца. Европейская одежда дополняла сходство. Да, пожалуй, все полинезийцы на «Моане» сильно походили на европейцев.

Команда не отличалась особенным трудолюбием. Это заметил и Алек. Вахтенные матросы предпочитали лежать на палубе, подставляя свои спины солнцу, болтать, смеяться, чем заниматься починкой парусов, такелажа или палубными работами. Вот на руле они стоять любили, управление судном доставляло им удовольствие.

Раздраженный голос шкипера заставлял матросов вскакивать и приниматься за работу. Они боялись Макфейла. Называли не иначе, как «мистер кэптен» или «мастер», в его присутствии никогда не сидели, стараясь чем-нибудь занять свои руки. К Алеку же полинезийцы относились по-дружески, держались с ним свободно, охотно рассказывали о своей жизни, но если боцман что-нибудь приказывал, выполняли быстро и беспрекословно.

Не занятые вахтой матросы частенько собирались на палубе, играли на гитарах, пели. Алек садился где-нибудь рядом и слушал. Грустные мотивы уносили его в прошлое, в Ригу, к отцу. Он вспоминал своих друзей-революционеров или видел зеленоглазую Марту…

С каждой пройденной милей «Моана» приближалась к тропикам. Ночью в небе зажигались необычайно яркие звезды, выходил из-за горизонта огромный оранжевый месяц, поднимался, становился маленьким, задирал свои рога кверху и замирал в вышине, заливая океан причудливым голубоватым светом, при котором свободно можно было читать румбы на картушке компаса. Все вокруг становилось сказочным, нереальным. Паруса блестели, как металлические, по бортам двумя огненными полосами струилась вода, мерно всходил на пологие волны нос шхуны, поднимая под форштевнем бурун из светящихся брызг. На корме виднелась фигура рулевого, медленно поворачивающего штурвал, а на баке тихо звучала гитара. Полинезийцы пели любовные песни своих далеких островов.

В такие ночи Алеку не спалось. Он проводил их на палубе. Однажды, когда замолкли песни, Алек спросил у Тухоэ:

— Как же вы все-таки оказались в Сан-Франциско, Тухоэ? Ведь от него до ваших островов очень далеко.

Полинезиец рассмеялся:

— Очень просто, боцман. В тот год мы удачно продали большую партию копры. Были деньги. Ну, что делать с ними на нашем маленьком атолле? Никаких развлечений. Мы решили отправиться покутить в Папеэте. Это не так далеко, триста пятьдесят миль. Приехали, а там капитан с барка «Дези» предложил — нас было четверо — места матросов на его судне. Он шел во Фриско и сказал, что там мы увидим такое, чего никогда не видели и не увидим, даже в Папеэте. Ну, мы согласились. О, во Фриско все было шикарно. Мы жили в отеле, каждый день посещали рестораны и бары. У нас было много друзей. Все хотели нам услужить, помочь, показать все. Ну, когда кончились деньги, все друзья, — Тухоэ весело засмеялся и замахал руками, как крыльями, — все улетучилось. Из отеля пришлось уйти. А работу во Фриско найти трудно. Вот и сидели мы там эти два года. Еще два путешественника пристали к нам — Тека и кок, тот вон, с курчавыми волосами. Делали самую грязную работу, все хотели наняться на судно, идущее в нашу сторону. Да не так это просто. К счастью, наш мастер купил шхуну и взял всех нас до Папеэте. Оттуда рукой подать до дома. Приедем, купим подарки родным. Мастер обещал заплатить каждому из нас по пятьдесят долларов за рейс. Нам здорово повезло, правда, боцман?

Алек улыбался, кивал головой, соглашался. Очень уж счастливым выглядел Тухоэ. Но когда матрос упоминал о шкипере, Алеку не хотелось улыбаться.