Жизнь и шахматы. Моя автобиография

Сейчас подобную ситуацию даже представить нельзя. Бронь есть бронь, и никто не будет заниматься самоуправством. А тогда «Интурист» творил что хотел, считая себя вправе гнаться за выгодой в ущерб интересам людей. Я избежал выселения, попросив похлопотать за меня члена Совета министров Армянской ССР, с которым познакомился через филателию. Опять же, мне просто повезло иметь знакомства и связи. Любого другого выставили бы на улицу и глазом не моргнули.

Дальнейший мой опыт работы с чиновниками складывался уже в Ленинграде, где я был свидетелем ситуации, когда подполковник неожиданно оказался старше генерал-полковника. В начале семидесятых шахматисты Ленинградского военного округа впервые в истории стали чемпионами Советского Союза среди военных округов и были приглашены в штаб округа для представления начальству. Хочу заметить, что шахматы в армии стали популярны и значимы благодаря Малиновскому, который понимал значимость шахмат для офицеров и командиров, а потому отдал распоряжение о формировании шахматных клубов и обучении шахматам в каждом Доме офицеров. После смерти маршала первые пару лет шахматы испытывали серьезные проблемы из-за того, что были неугодны главному спортивному начальнику – Филиппову. Но как только удалось связаться с новым министром обороны Гречко, все вернулось на прежний уровень, который поддерживался должным образом вплоть до развала Советского Союза. В настоящее время Сергей Кужугетович Шойгу только начал восстанавливать утраченное. Пожелаю ему большой удачи и вернусь к началу семидесятых.

Командующий Ленинградского военного округа генерал-полковник Шавров принимал команду шахматистов, награждая грамотами и благодарностями. Представляя меня, начальник Дома офицеров сказал:

– Это лидер команды Анатолий Карпов. Он самый молодой гроссмейстер в мире. Совсем недавно переехал в Ленинград, студент, живет в общежитии. Мы надеемся, еще много лет будет играть за нашу команду, хотя он уже показывает большие успехи на международном уровне.

– Похвально, – отвечает Шавров. – Какие проблемы у молодого человека?

Я и опомниться не успел, как начальник Дома офицеров без обиняков говорит:

– С пропиской, товарищ генерал-полковник, у него проблемы. Такой талантливый человек, а живет в общежитии.

– Женат? – тут же интересуется у меня Шавров.

– Никак нет.

– Тогда однокомнатной пока хватит.

С обещаниями генерал тянуть не стал. Тут же спустил распоряжение своему подчиненному – начальнику коммунально-эксплуатационной части подполковнику Зинченко. Тот в свою очередь вызвал меня на прием и объявил:

– Вот что, молодой человек, я вам скажу: на квартиры у меня большая очередь. И я думаю, что вы и по возрасту, и по положению с однокомнатной квартирой можете и подождать. Все, что могу сейчас предложить, – комната в коммуналке.

– Мне кажется, – начинаю вежливо возражать, – ваше предложение не соответствует решению командующего военного округа. Да и коммунальные квартиры сейчас, наоборот, расселяют, а не определяют туда людей.

– Это уж мне решать, что сейчас делают с коммунальными квартирами. Я выделяю вам комнату там, и точка! Понятно? Вот смотровые – можете отправляться смотреть.

– Не буду я ничего смотреть! – Вежливость я, конечно, утратил. Вышел из кабинета, хлопнув дверью и решив во что бы то ни стало дозвониться до Шаврова. Связаться с генералом оказалось весьма затруднительно. Мне пришлось воспользоваться помощью адъютанта, чтобы в конце концов доложить главнокомандующему о возникшей проблеме. Удивительно, что в тот момент я думал только о том, чтобы меня соединили с Шавровым, а что и как буду ему говорить, даже не решил. Может, он и думать забыл о данном мне обещании. Да и потом, беседовать о таких вещах при личной встрече – это одно, а беспокоить важного человека телефонными жалобами – совсем другое. Но, услышав в трубке голос генерала, я разом собрался с духом, представился и коротко изложил суть дела.

– Я все прекрасно помню, – тут же отозвался Шавров. – А в чем проблема? Я же дал распоряжение выделить однушку.

– В том, что Зинченко вашего распоряжения выполнять не желает.

– Да что вы говорите?! Я ему еще раз скажу.

Меня такой оборот несколько удивил. Казалось, что в армии подчиненный, не выполняющий приказы начальства, должен быть по меньшей мере оштрафован хотя бы выговором, а по большому счету просто уволен. Но, видимо, Зинченко крепко сидел на своем месте и ничуть не боялся заниматься самоуправством. Выждав несколько дней, я напомнил ему о себе. Зинченко даже не пытался скрыть свое недовольство моим ослушанием и разговорами наверху. Заметно раздраженным голосом он велел мне приехать за смотровой на квартиру, которая у него «завалялась».