Жизнь и слово

По он не тащился вслед за войском в громоздком обозе, военный лекарь 2-й действующей армии («Каждый походный госпиталь состоял из 50–80—100 фур, при нем были: своя аптека, кузница, от 40 до 80 палаток со всеми принадлежностями, кроме того, были рубашки, чулки, халаты, постельное белье, соломенные тюфяки на 200 или 300 человек, складной стол для операций, несколько стульев, хирургические инструменты, лубки для перевязок, бинты, корпия и т. д.»), Даль не в обозе тащился — мы постоянно видим его в деле, как тогда говорили. При взятии Сливно доктор Даль вскочил на коня, вырвался из обоза и поскакал в бой вместе с передовой казачьей сотней: он одним из первых влетел в оставленный неприятелем город, атаковал зацепившиеся в окраинных улицах и дворах последние вражеские отряды, в каком-то доме, поспешно покинутом хозяином-турком, куда ворвался в пылу боя, заметил на столе медную посудину с горячим еще кофеем, озорства ради тут же выпил кофе и помчался дальше.

От Силистрии (Силистры) до Сливно (Сливена) двигались по дорогам Болгарии — шли широкими равнинами, пересекали вброд и вплавь реки, взбирались к самому небу но горным тропам, — лежала вокруг истерзанная поработителями земля. Даль, где в госпитальной фуре, где верхом, а где пешком, отмеряет нелегкие военные версты, смотрит горестно на «пламенем объятые села — избы горели по обе стороны дороги, аист среди дыма и огня сидел спокойно на гнезде своем и, казалось, ожидал смерти».

В «Толковом словаре» к слову «ОСВОБОЖДАТЬ» первый пример: «Народ освобожден от чужого владычества, от ига, гнета».

Вспоминая взятие Сливно, Даль припас для читателей не одну лишь веселую байку про посудину горячего кофе, — нет, найдется у него и нечто более существенное. «Вокруг нас все летело вверх дном, но это была одна только минута: турки ускакали, кроме небольшого числа покинутых здесь раненых… — рассказывает оп о вступлении в город. — Пехота кинулась тушить пожар… Необузданная радость обуяла мирных жителей, которые увидели братский народ, коего язык, созвучием своим с их родным языком, напоминал о родстве и братстве!.. Обоюдная дружба жителей и победителей утвердилась с первой взаимной встречи».

И словно в подтверждение — две как бы уравновешенные историйки из времен войны и освобождения Болгарии, также Далем вспомянутые. В одном из сливненских двориков он обнаружил раненого болгарина, обмыл и перевязал его раны — два сабельных удара: по голове и по плечу. А в другом дворике встретил раненного в сражении русского воина: болгары прятали его, хотя наш солдат, страшась^ что «самоотвержение» спасителей дорого им обойдется, просил выдать его туркам; «болгары, однако ж, не хотели этого слышать», говорили, что брата своего не предадут, и, поскольку постоянно могли быть застигнуты врагом, передавали раненого «с рук на руки далее». Взаимному состраданию не было конца — вот опа, черточка этой войны.

За ратные подвиги Даля наградили орденом св. Анны, получил он также по окончании кампании «установленную на Георгиевской ленте медаль». Об этом в шуточной автобиографии Владимир Иванович отозвался насмешливо: «Узнал воевода, когда был Иваныч именинник, да подарил ему на ленте полтинник. Служи-де, не робей, напередки будешь умней».

В «Толковом словаре» возле слова «ЧЕСТЬ» Даль помещает пословицу: «Не на кафтане честь, а под кафтаном». И здесь же «чести условной, светской, благородству, нередко условному, мнимому», противополагает честь подлинную, ту, что «под кафтаном», — «внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистую совесть».

Достоинство, доблесть, благородство души и чистая совесть ведут Даля по военным дорогам. Вот и в сражении под Кулевчами, сыгравшем немалую роль в успехе кампании, он не ждет сложа руки у складного стола для операций — он в гуще битвы, где, рассказывает он, «видел тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле и которым на первую ночь ложем служила мать-сырая земля, а кровом небо, толкался и сам между ранеными, резал, перевязывал, вынимал пули, мотался взад и вперед, поколе наконец совершенное изнеможение не распростерло меня среди темной ночи, рядом со страдальцами…».

ДАЛЕВЫ ПОХОДЫ

Даль потом по-своему вспомнит военные походы, принесшие обильные и неоценимые запасы для «Толкового словаря»: «Бывало, на дневке где-нибудь соберешь вокруг себя солдат из разных мест, да и начнешь расспрашивать, как такой-то предмет в той губернии зовется, как в другой, в третьей; взглянешь в книжку, а там уже целая вереница областных речений».