Жизнь и смерть генерала Корнилова

– Нет! – улыбнулся Верховный – Там болтается какая-то конница. Я пошлю туда сейчас Неженцева… Вы видите, эта жиденькая цепь, имея две горных пушонки, вздумала нас попугать и послала гранаты на сонных людей, чтобы развести панику! Хан, пошлите ко мне генерала Романовского. Если увидите кого-нибудь с донесением, также посылайте сюда! – приказал мне Верховный.

Я побежал в деревню разыскивать ген. Романовского. По дороге, в обозе, я встретил двух полувоенных типов, громко разговаривавших:

– Иван Феодорович! Как это так прозевали? – спрашивал первый.

– Как прозевали? Проспали, да и баста! – ответил Иван Федорович.

– Как же теперь быть?! Ведь товарищи нас могут забрать голыми руками! Успеют ли наши дать отпор? – волновался первый.

– Право, не знаю! А вот, кстати, идет адъютант командующего. Молодой человек, молодой человек! Пожалуйте на минуточку сюда! – звал меня Иван Федорович, беспечно опираясь на карабин со взведённым курком, не думая вовсе о том, что при одном неосторожном движении голова его может быть прострелена.

Я подошел к ним.

– Молодой человек! Подпоручик! Пожалуйста, скажите нам, что случилось? Говорят, нас окружают! Где Корнилов? – с тревогой спрашивали меня оба собеседника.

Узнав, что Верховный на позиции, они успокоились, и Иван Феодорович даже начал шутить с подошедшим к ним новым лицом.

– Как вам нравится утренняя музыка товарищей? Я думаю, что вы не особенно довольны, что прервали ваш сладкий сон?

На вопрос новоприбывшего, где генерал Корнилов и не опасно ли положение, Иван Федорович, приняв важный вид, отвечал:

– Генерал Корнилов сам повел войска в атаку на товарищей. Это нам сейчас передал его адъютант, – не стесняясь моим присутствием, сфантазировал Иван Федорович. – Что там с ними церемониться. Мы этих мерзавцев в два счета – того! – ораторствовал он дальше.

– Слишком много чести было бы для этой дряни, если бы генерал Корнилов повел в атаку против них войска. Достаточно с них и полковника Неженцева! – слышал я, уходя, спокойный голос раненого офицера, до сих пор молча слушавшего разговаривавших.

Встретив шедшего по улице генерала Романовского и передав ему, что Верховный просит его, я с ним вернулся обратно.

– Иван Павлович, вы видите этот бугор? Вот там кончается их фланг. Их здесь не больше двух эскадронов при двух горных пушках. Направьте-ка Неженцева во фланг, а чехов в лоб, и через полчаса все будет ликвидировано! Эти негодяи просто захотели попугать сонных! Здесь серьезного ничего нет! – говорил Верховный генералу Романовскому, не отрываясь от бинокля.

– Слушаюсь, Ваше Превосходительство, слушаюсь! – ответил генерал Романовский, стоя рядом с Верховным и глядя в ту сторону, куда указывал рукой Верховный.

– Хан, передайте генералу Эльснеру, чтобы обоз без паники и в строжайшем порядке сию же минуту вышел из деревни! – приказал Верховный, как только генерал Романовский пошел в деревню, чтобы исполнить данное ему приказание.

Я нагнал генерала Романовского.

– Дорогой Хан, в таких случаях вы извещайте меня, куда уходит командующий из дома. Я сегодня утром искал его и не мог найти, – говорил мне генерал Романовский по дороге.

Придя в деревню, я увидел обоз в страшном хаосе: мужики-возчики при первом выстреле почти все разбежались. Люди метались, ища их. Несколько сот повозок, некоторые в запряжке, были скучены в одно место. Из хат выносили поспешно раненых. Крики, ругань, беготня создавали неприятную обстановку. Беспорядок и паника, разводимые здоровыми людьми, нервировали раненых. Я никак не мог отыскать генерала Эльснера, в ведении которого находился обоз.

– Да вот он стоит, – сердито указал мне какой-то полувоенный в серой шинели на маленькую фигуру, облаченную в пальто не то обезьяньего, не то собачьего меха и такую же шапку.

Мне показалось, что указавший господин шутит, называя эту маленькую фигуру, которую я принял за двенадцатилетнего мальчика, генералом Эльснером, и на высказанное сомнение я услышал настойчивое утверждение полуштатского, укладывавшего раненого в повозку:

– Да нет же, это генерал Эльснер!

Подойдя к маленькой фигуре, я убедился, что это была правда. Закутавшись в свой мех, надвинув шапку на глаза и спрятав руки в карманы, генерал Эльснер стоял на площади и трясся от холода, давая распоряжения. Я подошел ближе, поздоровался и передал приказание Верховного.

– Как в порядке? Без паники вывести обоз отсюда?! Пусть Корнилов придет и сам выведет! Я ничего сделать не могу. Видите, Хан, сами, что делается кругом?! – говорил он мне и, не докончив разговора, набросился на приведенного возчика-мужика со словами:

– Что такое? Расстреляю!.. Чтобы сию же минуту были лошади найдены!

– Де же я возьму их, когда я видел, что на моих лошадях ускакали какие-то охфицера!

– Рас-стре-ляю! Чтобы сию же минуту были лошади! Вот сейчас пришло приказание от командующего, чтобы сейчас же вывести обоз из деревни! – кричал генерал Эльснер, пряча поглубже в карманы свои руки.

В это время со свистом пролетел снаряд. Генерал Эльснер, согнув свою маленькую фигуру и глядя на небо, прокричал мне: