Жизнь и смерть Лермонтова

Как было бы просто нарисовать совершенно неуязвимую от критики картину поединка, сопоставив воспоминания всех его участников. Но, увы, Глебов, Столыпин и Трубецкой не оставили нам ни единой строчки. Конечно, не каждый образованный человек середины XIX века доверял свои мысли, сомнения, переживания дневнику или испытывал неодолимую потребность к писанию мемуаров, но такое объяснение вряд ли будет в данном случае убедительным. Ладно бы секунданты, но и их родственники хранили по поводу дуэли совершенное и красноречивое молчание, которое еще ждет своего осмысления. Ведь взять вот Мартынова: он так и не решился поверить бумаге историю ссоры и дуэли, но щедро зато делился «воспоминаниями» о минувшем со своими родными и доверенными людьми. Впрочем, все они оказали Мартынову плохую посмертную услугу: в повествованиях господ Бейтлинга из Ардатова и Пирожкова из Ярославля, которые были напечатаны в журнале «Нива» в 1885 году, и в рассказе сына Мартынова – он появился в 1898 году и не в «Русском архиве», а в каком-то «Русском обозрении»! – подробности поединка настолько баснословно различны, что у любого непредвзятого читателя исчезают последние сомнения относительно «искренности» Мартынова и его услужливых посредников. Впрочем, во всех своих рассказах Мартынов продолжал твердить одно: что, мол, «приятели раздули ссору», сами назначили жестокие условия дуэли, Лермонтов в него целил, а он «вспылил» и спустил курок – «ни секундантами, ни дуэлями не шутят…» Но оставим Мартынова и перенесемся в прошлое, в летний вечер 15 июля 1841 года…

…Было шесть с половиной часов пополудни, когда противники и секунданты съехались вместе в четырех верстах от Пятигорска и выбрали место для поединка на дороге, ведущей в селение Николаевское. Собиралась гроза. Мартынов был мрачен и зол. Столыпин обратил на это внимание Лермонтова, но тот только пожал плечами и презрительно усмехнулся.

Секунданты начали необходимые приготовления к дуэли. Кто-то из них воткнул в землю шашку, сказав: «Вот барьер». Глебов бросил фуражку в десяти шагах от шашки, но длинноногий Столыпин, делая большие шаги, увеличил дистанцию. «Я помню, – говорил князь Васильчиков, – как он ногою отбросил шапку, и она откатилась на некоторое расстояние. От крайних пунктов барьера Столыпин отмерил еще по 10 шагов, и, как пишет князь, «…разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов». Дуэлянтов поставили на скате дороги, около двух кустов: Лермонтова лицом к Бештау, следовательно, выше, Мартынова ниже, лицом к Машуку, и вручили им заряженные дальнобойные пистолеты знаменитой оружейной мастерской братьев Кухенройтеров. Лермонтов расстегнул сюртук, Мартынов снял черкеску…

Здесь надобно еще раз прервать повествование и пояснить читателю о значении и месте дуэлей в жизни тогдашнего общества.

В России дуэли между дворянами были запрещены законом вплоть до 1896 года. Уже воинский устав Петра I карал смертной казнью сам выход на поединок. Правда, столь жестокое наказание ни разу не применялось и служило исключительно средством устрашения. В царствование Николая I участники дуэли, как и всякого «умышленного смертоубийства», подлежали лишению всех прав состояния, наказанию шпицрутенами и ссылке в каторжные работы. И тем не менее дуэли процветали: согласно сословным понятиям и предрассудкам того времени поединок считался действенным и благородным средством удовлетворения оскорбленной чести.

Поединок считался честным и одобрялся светом, если отвечал следующим непременным требованиям: проводился по заранее утвержденному между противниками соглашению, в соответствии с бытовавшими правилами и обычаями и с полным «…уравнением всех дуэльных случайностей». Дуэльное соглашение и правила должны были неукоснительно исполняться и дуэлянтами, и секундантами, в противном случае поединок, независимо от его исхода, рассматривался как бесчестный поступок или «изменническое убийство». Нарушителям грозило нечто большее чем преследование по закону: позорное изгнание из благородного общества, что было равносильно гражданской смерти.

О правилах дуэли следует сказать особо – эти сведения помогут нам в расследовании. В России, в конце тридцатых и сороковых годов прошлого века, правила регламентировались сложившимися к тому времени национальными обычаями, на которые уже оказал свое влияние кодекс графа де Шатовиллара, выпущенный во Франции в 1836 году. Интересно, что в разработке этого авторитетнейшего в своем роде документа участвовало сто самых родовитых французских аристократов. Кодекс определял степень и тяжесть нанесенного оскорбления, правила и порядок выработки секундантами соглашения между противниками, организацию самого поединка, обязанности и права секундантов и дуэлянтов, разновидности дуэлей на шпагах и пистолетах и, наконец, наказания за нарушения условий поединка.