Жизнь и судьба Федора Соймонова

Так и не подписав предложенных «пунктов», собравшиеся шляхетство, генералитет и духовенство разъехались по домам. «Хотят ограничить самодержавие верховной власти, — писал в донесении своему правительству Лефорт, — а Верховный Тайный Совет действует совершенно деспотически и решает дела без ведома императрицы. Этот опрометчивый образ действия выясняет народу сущность дела и заставляет его более, чем когда-либо, держаться прежнего порядка вещей». Конец депеши Лефорта очень образно показывает царившее смятение умов и беспорядок: «… Из всего этого можно заключить, что русское государство представляет такой хаос, в котором трудно что-либо разобрать; сколько голов — столько и планов; каждый умствует, следуя своему слабому суждению; не имея понятия о свободе, ее смешивают со своеволием. В России будет господствовать безначалие». Однако и Лефорт, несмотря на свою осведомленность, ошибался...

В тот же день в доме сенатора Новосильцева собралось немалое число высокородного шляхетства, чтобы обсудить положение дел. Василий Яковлевич Новосильцев всегда был нерешителен и человекоугодлив, никогда не позволял себе не только самостоятельных поступков, но и собственных суждений. А тут вдруг... Поистине дух разрешенной свободы, или свободы попустительной, заразителен. Впрочем, Новосильцев никогда не шел против силы. Так может быть, и ныне, в дни бесцарствия, он не устоял и открыл радушно покои свои родословным людям и генералитету, на чьей стороне ту самую силу и усмотрел?..

Перед собравшимися в доме Новосильцева выступил Василий Никитич Татищев, пользовавшийся авторитетом знатока истории отечественной. Он стал читать проект государственных преобразований о десяти пунктах. В нем предлагалось упразднить Верховный тайный совет вообще, учредив при императрице Анне Иоанновне, «в помощь ея величеству», «вышнее правительство», Сенат, из двадцати одной персоны состоящий. Из осторожности в состав оного включались и все члены Верховного совета. Затем шли пункты об устройстве и порядке деятельности правительства, об издании законов, о недопущении политических арестов. Татищев много внимания уделял правам и привилегиям шляхетства, не забыл школы, духовенство, купечество. Закончил же свое многотрудное чтение Василий Никитич обращением:

«...Сие представя Верховному Совету, требовать чтоб определили, выбрав всем шляхетством к рассмотрению сего людей достойных не меньше ста человек. И чтоб сие, не опущая времени начать; о том прилежно просить, чтоб, конечно, того же дня или на завтра, чрез герольдмейстера, шляхетству о собрании объявить, и покои для того назначить».

Столь конкретные и практические меры едва ли не более всего напугали присутствующих. Они свидетельствовали о том, что неповиновение Верховному тайному совету уже заключается не просто в разговорах, а перешло в дело...

«Я в то время, — пишет Феофан Прокопович, — всяческим возможным прилежанием старался проведать: что сия другая компания придумала и что та к намерению своему усмотрела? И скоро получил я известие, что у них два мнения спор имеют. Одно дерзкое: «на верховных господ, когда они в место свое соберутся, напасть внезапно оружною рукою, и если не похотят отстать умыслов своих, смерти всех предать». Другое мнение кроткое было: «Дойти до них в собрании и предложить, что затейки их не тайны; всем известно, что они строят; не малая вина, одним и не многим, государства состав переделывать; и хотя бы они преполезное нечто усмотрели, однакож скрывать то пред другими, а наипаче и правительствующим особам не сообщать, неприятно то и смрадно пахнет». Оба же мнения сии не могли произойти в согласный приговор; первое, яко лютое и удачи неизвестной, а другое, яко слабое и недействительное и своим же головам беду наводящее; и так некоего другаго средства искать надлежало».

Споры у Новосильцева к согласию не привели. Собравшиеся распались на несколько групп, и каждая принялась за сочинение собственного проекта. Один из таковых и привезли Волынский с Черкасским на подпись Соймонову. Отличался он от прочитанного Татищевым немногим: Верховному тайному совету оставлялось прежнее значение, но состав его увеличивался до двадцати одного члена. Были в нем учтены дополнительные льготы шляхетству, улучшение быта офицеров, говорилось о «порядочном произвождении солдат». Касаясь положения крестьян, чего не было совсем в проекте Татищева, новый проект предлагает дать крестьянству облегчение в податях.

Это был, конечно, компромиссный проект, в котором выразился страх мелкого, неродовитого дворянства перед Верховным тайным советом. «Верховники» изо всех сил распускали слухи о жестоких преследованиях, которым будут подвергнуты несогласные.

Второго числа с утра, после созванного верховными господами общего собрания Сената, Синода и генералитета, арестован был Ягужинский за ослушание, за то, что послал от себя гонца в Митаву с противными установлению речами...