Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра

Конечно, настроение команды несколько подупало после того, как пришлось спешно ретироваться из сухопутной экспедиции под Сельва-дель-Мар. То, что Хорнблауэру удалось вернуть на корабли всю высадочную партию, и при этом лишь несколько человек были ранены, стало известно каждому на эскадре, однако успешное отступление и победа — совсем не одно и то же. Несмотря на всю свою внешнюю уверенность, офицеры и флагманы знают, насколько необходим пусть и небольшой, но успех. Лейтон, который и был подлинным виновником этой неудачи, должен был догадываться, что хуже всего были настроения на его флагманском «Плутоне», который едва избежал катастрофы во время шторма у мыса Креус. Теперь адмирал должен был сделать что-нибудь и побыстрее, если он хотел, чтобы его эскадра оставалась действенной силой. Однако случилось так, что теперь одна ошибка влекла за собой другую, а попытки спасти ситуацию могли привести к большим опасностям, чем ошибка, которая привела к ее возникновению.

«Сатерленд» крейсировал без происшествий до самого Лионского залива и здесь, 18 августа, он встретил «Кассандру» (32 пушки), под командой капитана Фредерика Кука. Ветер был северо-восточным и «Кассандра», находясь на ветре, просигналила, что четыре вражеских линейных корабля находятся в четырех милях на ветре от нее. Было ясно, что «Кассандра» находилась в прибрежном дозоре на позиции близ порта Тулон, что французская эскадра вырвалась из порта и двинулась к юго-западу, а фрегат помчался впереди противника, чтобы держать его под наблюдением. Хорнблауэр сделал правильный вывод, что французы решили разделаться с эскадрой Лейтона, о присутствии и силах которой к тому времени уже стало известно в Париже. Поскольку силы французов были явно недостаточны для выполнения этой задачи, он решил подвести их в пределы досягаемости бортовых залпов «Плутона» и «Калигулы». Приказав «Кассандре» поставить все паруса и направиться на поиски контр-адмирала, он несколько уменьшил скорость, не спуская глаз с врага. В течение ночи с 18 на 19 августа Хорнблауэр потерял было контакт с противником, но снова обнаружил его на следующий день. К тому времени он направился к западу, по направлению к мысу Креус, с ветром, заходящим к юго-востоку, а французские корабли теперь находились под ветром и направлялись, по-видимому, к Барселоне.

К этому времени (19 августа) вновь появилась «Кассандра», которая, судя по всему, поддерживала связь флажными сигналами с эскадрой Лейтона, которая находилась дальше к северу, за горизонтом. Очевидно, французы заметили «Плутон», поскольку в это самое время они повернули и направились прямо в залив Росас. «Сатерленд» теперь находился прямо между кораблем французского адмирала и выбранным им убежищем и имел возможность нанести французам повреждения, достаточные, чтобы Лейтон мог догнать их. Французскую эскадру составляли (как это нам известно сейчас) «Виль де Бордо» (98 пушек) — флагманский корабль, «Медуза» и «Тюренн» (оба — 74-пушечные) и «Дидона» (80 пушек), под общей командой вице-адмирала Буве де Невшато, с контр-адмиралом Галуа, державшим свой флаг на «Медузе». Как только силы противника стали ясны, перед Хорнблауэром появилась возможность уклониться от сражения, предполагая, что французский адмирал намерен укрыться в Росасе, отстоявшем всего в шести милях. В том, что ему так или иначе придется сражаться, Хорнблауэр был почти уверен, но окончательное решение для него принес сигнал с «Плутона», отрепетованный «Кассандрой» — № 21, «Вступить в бой с неприятелем». Позднее Лейтон отрицал подачу этого сигнала, что могло случиться в случае ошибки на борту «Кассандры», однако Хорнблауэр воспринял это как приказ и притом вполне разумный в сложившихся обстоятельствах. Конечно же, в этом был бы смысл, если бы Лейтон, находившийся в двадцати милях, смог бы подойти вовремя, однако обстоятельства сложились против этого, а вопрос о сигнале контр-адмирала был на самом деле несущественным, поскольку таковым на самом деле было решение Лейтона в любом случае. В конце концов, у командующего эскадрой оставалась возможность подать другой сигнал и отозвать «Сатерленд», чего он явно не сделал. В игре большой войны «Сатерленд» был всего лишь пешкой и сейчас был предназначен к принесению в жертву.