Жизнь и житие святителя Луки Войно-Ясенецкого архиепископа и хирурга

Появление ночных гостей нисколько не встревожило Войно-Ясенецкого. Внутренне он был давно готов к этому. Невозмутимо попрощался с детьми и Софьей Сергеевной и сел в «черный ворон». Однако считать, что последняя неделя прошла для него спокойно, было бы ошибкой. В те дни, что епископ Туркестанский и Ташкентский провел на свободе, были днями напряженной борьбы с живоцерковниками. Каждую минуту ожидая ареста, Лука только и делал, что внушал верующим и причту свою страстную ненависть к церковному подлогу. Ему удалось составить завещание такой взрывчатой силы, что, подобно динамитной шашке, оно буквально разнесло общественный покой города. Завещание, перепечатанное на машинке, стали раздавать в церквях уже утром 11 июня. В этом кратком завете, написанном, возможно, за несколько часов до ареста, явственно возникает перед нами характер епископа Луки и его этическая программа.

«Живая церковь» для него – «вепрь» – дикая свинья, с которой истинно верующий не должен поддерживать никаких сношений.

«К твердому и неуклонному исполнению завещаю вам: неколебимо стоять на том пути, на который я наставил вас.

Подчиняться силе, если будут отбирать от вас храмы и отдавать их в распоряжение дикого вепря, попущением Божиим вознесшегося на горнем месте соборного храма нашего.

Внешностью богослужения не соблазняться и поругания богослужения, творимого вепрем, не считать богослужением. Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлученными Богом от храмов и ввергнутыми в голод слышания слова Божия.

С вепрем и его прислужниками никакого общения не иметь и не унижаться до препирательств с ними.

Против власти, поставленной нам Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать, и во всем ей смиренно повиноваться.

Властью преемства апостольского, данного мне Господом нашим Иисусом Христом, повелеваю всем чадам Туркестанской Церкви строго и неуклонно блюсти мое завещание. Отступающим от него и входящим с вепрем в молитвенное общение угрожаю гневом и осуждением Божиим».

Подписано: «Смиренный Лука»[59]

.

Глава третья. Схема и схима (1924–1925)

Только бы не пострадал кто из вас как убийца или вор, или злодей, или как посягающий на чужое, а если как Христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь.

Первое послание Петра, гл. 4; ст. 15, 16.

Я не принимаю категории опасности. Опасность совсем неплохая вещь. Человек должен проходить через опасности».

Н. Бердяев, «Самопознание», Париж, 1949, стр. 84.

Два года прошло с тех пор как в зале, где судили профессора Ситковского, столкнулись чекист Петерс и хирург Войно-Ясенецкий. Много изменилось с того времени. Чрезвычайная комиссия, которую возглавлял в Туркестане Петерс, была переименована в Государственное политическое управление – ГПУ. Заслуги безжалостного латыша получили признание, и он ожидал повышения в Москву на должность начальника всего Восточного Управления ОГПУ. В судьбе хирурга-священника тоже произошли немалые перемены. Но эти двое не забыли друг друга. И надо полагать, готовя арест Войно-Ясенецкого, начальник Туркестанского ОГПУ с удовольствием предвкушал, как он расправится наконец с попом, который два года назад публично посадил его в лужу.