Жизнь и житие святителя Луки Войно-Ясенецкого архиепископа и хирурга

«Едва мы уселись на места там, – вспоминает А. Краснов, – в дверях суматоха – внесли чьи-то вещи, почтительно открылись двери – в вагон вошел среднего роста старичок с седой окладистой бородой, в золотом пенсне, с подергивающимся нервным тиком лицом, одетый в рясу и монашескую скуфейку. "Какая встреча!" – бросился к нему Введенский. Улыбаясь, старичок дружески с ним облобызался… Последний раз Введенский видел старичка в скуфейке девятнадцать лет назад, осенью 1922 г. А. И. Введенский был тогда молодым преуспевающим протоиереем – заместителем председателя ВЦУ, а старичок – членом ВЦУ, и на осенней сессии ВЦУ в 1922 г. они сидели рядом. Теперь Введенский, уже не молодой и не преуспевающий, был первоиерархом Обновленческой Церкви, вошедший же носил титул "Патриарший местоблюститель блаженнейший Сергий митрополит Московский и Коломенский". Генерал МГБ улыбался снисходительно и иронически, братья-баптисты и старообрядческий архиерей скромно потупившись, искоса наблюдали за лобызанием "друзей". Так началось это, не имеющее прецедента в истории Русской Церкви, путешествие иерархов в глубь России»[162].

Путешествие завершилось не совсем так, как его планировали. В дороге Сергий разболелся. Сотрудники НКВД, не уверенные в том, что довезут своего подопечного живьем, снеслись с Москвой и получили разрешение изменить маршрут. Вагон повернул на Ульяновск. До города на Волге этот своеобразный ковчег добрался на шестые сутки, после чего, разделив между собой ульяновские храмы и сферы влияния, иерархи принялись устраиваться на новом месте. Устраиваться им пришлось прочно: «Ульяновский Авиньон» просуществовал два года, до осени 1943-го.

Митрополит Сергий не только публично отмежевался от митрополитов-перебежчиков, но устроил нечто вроде заочного суда над ними и опубликовал подписанное группой епископов обвинительное Определение. Специальными посланиями обращался он затем к христианам оккупированных областей и отдельно к православным Украины. Написал москвичам о героическом прошлом столицы и предрек Москве еще более героическое будущее. К годовщине войны Патриарший местоблюститель объявил о сборе трех миллионов рублей и множества теплых вещей в подарок фронту. Всего, за первый год пребывания в Ульяновске, Сергий опубликовал десять Посланий и два Определения.

Сталин по-прежнему безмолвствовал. Без участия духовенства прошел Первый Всеславянский митинг в Москве (август 1941 г.) и Второй (март 1942 г.). Высшая власть ни на поздравления, ни на приветствия Церкви не отвечала.

<…>

Первый после Октябрьской революции знак официального государственного благоволения к Православной Церкви был явлен на Пасху 1942 г. Город лежал в абсолютном и обязательном затемнении. Военные патрули следили, чтобы после девяти вечера никто из гражданских лиц на улицах не появлялся. И вдруг на рассвете 5 апреля по радио – слушайте! слушайте! – распоряжение коменданта Москвы: разрешается беспрепятственное движение по городу на всю пасхальную ночь, «согласно традиции». Толпы народа повалили к заутрене, кто и не ходил никогда – пошел. Еще бы, такой случай!

Отношения Сталина и Сергия между тем приближались к своему апогею. В 43-м году уже не понукания американцев и не опасения перед немецкой пропагандой заставляют вождя поддерживать сердечные отношения с Патриархией.

<…>

30 декабря 1942 г. митрополит Сергий из своего ульяновского далека объявил о начале сбора средств на танковую колонну имени Димитрия Донского. Деньги на танки предстояло собрать среди пастырей и пасомых. Пять дней спустя, в новогодней телеграмме, вождю митрополит сообщал:

«Нашим особым посланием приглашаю духовенство, верующих пожертвовать на постройку колонны танков имени Димитрия Донского. Для начала Патриархия вносит сто тысяч рублей, Елоховский Кафедральный собор в Москве триста тысяч, настоятель собора Колчицкий Николай Федорович – сто тысяч. Просим в госбанке открыть специальный счет. Да завершится победой над темными силами фашизма общенародный подвиг, Вами возглавляемый».

В том же номере газеты «Правда» Сталин впервые публично обнаружил свое знакомство в главой Церкви. Его ответ гласил:

Ульяновск

Патриаршему местоблюстителю Сергию,

митрополиту Московскому

Прошу передать православному русскому духовенству и верующим мой привет и благодарность Красной Армии за заботу о бронетанковых силах Красной Армии. Указание об открытии специального счета в Госбанке дано.

Сталин