Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Почему? Думаешь, я такая старая?

— Ничего ты не старая. Ты — мама.

— Ну и что?

— Ты же не можешь нас бросить.

— А зачем бросать?

— Когда влюбляются — на всех наплевать, всех бросают. А ты же нас любишь?

— А ты сомневаешься?

— А я не буду влюбляться. И жениться. Потому что потом плохо всем. И детям особенно. Я с тобой жить буду.

— Всю жизнь?

— Всю жизнь. Ты не думай, я тебя никогда не брошу.

— Счастье ты мое. Какой ты еще маленький!

— И ничего не маленький. Мам, а знаешь, как у нас в классе их называют?

— Кого?

— Ну, отцов бывших. «Биологический родитель».

— Кто называет?

— Все.

— И ты?

— А чего он нас бросил, а? Так, если что, мы возьмем Пашку? А то вдруг он — и вправду?.. Человеку же нужно, чтоб его кто-то любил…

Господи, что же такое творится?! Это же только второй класс, им же всего по восемь лет! «Биологические родители». Четыре настоящих отца на весь класс, а остальные — биологические!

Любови у них новые взыгрывают. А дети — на крышу лезть собираются. От недолюбви. Я ж помню, как рыдал Тошка, когда ушел наш собственный папа. И никогда забыть этих слез я не смогу. И простить — не смогу.

Только вот у меня, похоже, нет никаких перспектив. И не потому, что нет на свете мужчины, способного засунуть шею в хомут, который представляет из себя наша семейка. А потому, что никакого постороннего мужчину, похоже, все члены этой семейки не примут. Жить вместе могут только родные люди. Любой, даже самый замечательный (Боже, какая фантастика!) человек останется все-таки чужим. Ну и ладно.

А что ж я тогда с этим Интернетом дурака валяю? Но может же у меня быть хоть иллюзия какой-то личной жизни? А детям про это знать — совсем не обязательно.

«Наконец получил твое письмо. Рад согласию на встречу. Предлагаю встретиться в субботу в пять часов у входа в Центральный универмаг. Если будет холодно — буду ждать внутри, возле эскалатора. Не опаздывай».

В субботу — так в субботу. Будет время привести себя в порядок, накраситься там, что-то с прической сделать. Хотя какая прическа под шапкой? Все равно все помнется.

А вообще, мне все меньше и меньше нравится этот тип. Тон какой-то чересчур приказной. А может, не приказной, а просто… А что — просто? Даже если он привык кем-то командовать на службе, я здесь — ни при чем. Ладно, что зря гадать — сходим, посмотрим. Благо, суббота послезавтра. По крайней мере будет что вспомнить.

В субботу в две минуты шестого я выбралась из маршрутки перед ЦУМом. Поскольку термометр на здании показывал пятнадцать градусов мороза, мужчины в кожаной куртке с газеткой в руке на улице не наблюдалось. Я вошла в магазин — во-первых, здесь тепло и хочется надеяться, что за несколько минут на морозе мой нос не успел приобрести ярко-красную окраску (на первом свидании лучше обойтись без экстрима во внешнем облике), а во-вторых, если я не заметила, и этот Владислав мерзнет где-то снаружи, то все равно он зайдет сюда, долго там не выдержать.

Изображая озабоченную предстоящими покупками особу, я двинулась в направлении эскалатора. Народу, как всегда в такое время, — тьма, половина из них — мужчины, половина мужчин — в кожаных куртках. Ну, и к кому мне подходить?

— И здесь — вы! Куда ни пойди — всюду вы, — передо мной возник хозяин бультерьера. Только его здесь не хватало, да еще именно в такой момент! — Вам что, в нашем районе магазинов мало?

— Между прочим, культурные люди вначале здороваются с дамой, — огрызнулась я, — а потом уже хамят. Только у вас мне осталось проконсультироваться, где покупки делать.

— Ну, здрасьте. Вам легче стало?

— Значительно. До свиданья. Всего хорошего. — Я повернулась к газетному киоску. Сделаю вид, что изучаю прессу, да и этот хам пусть уйдет.

— Эй, уходите — так уходите. Что это вы тут застрять собираетесь?

— Корм собачий выбираю.

— Какой еще корм? Что вы мне голову морочите? Здесь одни журналы.

— А я вот сейчас возьму журнальчик по кинологии и почитаю, чем лучше мою собаку кормить. Сбалансированнее.

— Да вы что, издеваетесь надо мной?!

— Слушайте, ну что вы ко мне пристали? Я вас трогала? Не трогала. Идите, куда шли, и оставьте меня в покое. Прямо, что собака — то и хозяин.

— В каком смысле?

— Хватка у вас, как у бультерьера. Идите уже, Бога ради.

— Да сами валите на все четыре стороны. Я сюда первый подошел.

— Ну и что, что — первый?

— А то, что никуда отсюда я не уйду.

Конечно, этот осел сейчас упрется и назло не сдвинется с места. А мне что делать? Как я смогу подойти к незнакомому человеку на глазах у этого крокодила? Он же определенно выкинет какую-то гадость и все испортит! Нет, ни в коем случае!

— Ну и как угодно. Девушка, — я повернулась к продавцу, — покажите мне, пожалуйста, все, что у вас есть по кинологии.

Придется что-нибудь купить, но зато у меня появится уважительный повод стоять здесь сколько угодно. До победы.

— По чем?

— По собаководству. Можно? Я выберу, что мне больше подходит.

— Да пожалуйста, — девица вывалила десятка полтора экземпляров журнально-газетной продукции. — Смотрите.

— Слушайте, вы действительно надо мной издеваетесь. Я же вас по-человечески прошу уйти. По-хорошему.

— А то — что?