Жизнь - капля в море

На заключительном этапе переполох внес Королев. В этом корабле пришлось особым образом расположить ручку управления. Причина была в необычной компоновке кабины. Корпус кабины использовался такой же, как в предыдущих полетах, а чтобы разместить в нем систему шлюзования и двух космонавтов в скафандрах, кресла пришлось развернуть на девяносто градусов. В результате, оптический визир, служивший космонавтам для ориентации на Землю, который должен находиться перед глазами, оказался с левой стороны от них. При таком положении визира, сидя в кресле, Землю увидеть нельзя. Для выполнения ориентации надо было лечь поперек кресел. Прямо скажем, совсем не естественная поза, но мы тогда считали, что в невесомости это не страшно. А для того чтобы сделать управление в таком положении удобным, пришлось и ручку поставить поперек кресел. Это было решено без ведома Королева. Когда он впервые увидел собранную кабину в цехе, то крайне удивился и возмутился. Потребовал развернуть ручку так, чтобы можно было управлять, лежа в кресле. Мы этого сделать не могли. Никакие объяснения, оправдывающие наше решение, Королев не принимал. Дело дошло до того, что ручку вообще сняли с корабля, и нас предупредили, что мы срываем график подготовительных работ. В конце концов конфликт помог разрешить ведущий инженер, который нес ответственность за выполнение этого самого графика. Он понимал существо проблемы и при очередном визите Королева, держа ручку в руках и перемещая ее из одного места кабина в другое, сумел убедить его, что без радикальных изменений кабины ничего исправить нельзя. Пожар загасили… А после полета, анализируя его результаты, мы увидели, какую опасность таило в себе наше решение… Но об этом позже.

Первая тревога

Полет с выходом в открытый космос назначен на март 1965 года. На этот раз мы с Раушенбахом летим на ТП вместе с основным экипажем. Хотя формальное назначение экипажа, как всегда, произойдет в последний день, все уже знают, что полетят Павел Беляев и Алексей Леонов.

Несколько дней назад они сдавали экзамены. Происходило это совсем не так, как в учебных заведениях. На экзаменах космонавтов не ставилась задача проверить их знания. В них никто не сомневался. Специалисты по кораблю и инструкторы-методисты провели с экипажем много дней в аудиториях и на тренажерах и хорошо представляли себе, что и как усвоено. Экзамены лишь формально завершали цикл подготовки. Их организовали для того, чтобы, с одной стороны, еще раз обратить внимание космонавтов на самое главное, а с другой — подписать заключение о готовности к полету. Конечно, на экзаменах задавали вопросы. Но обычно спрашивающим заранее было ясно, что космонавты ответят правильно. Было и присущее всем экзаменам волнение. Только на этот раз волнение имело особую природу — и экзаменаторы, и экзаменуемые четко понимали, что берут на себя большую ответственность. Они были причастны к осуществлению полета, который воплотил в себе труд десятков тысяч людей и который, как бы мы не стремились его уменьшить, таит немалый риск для жизни космонавтов. Сейчас экзамены позади, впереди старт.

Основной и дублирующий экипажи никогда не летали на старт вместе. А вдруг что-нибудь случится с самолетом? Полет в космос должен состояться независимо ни от чего.

На этот раз основной экипаж летит в служебном самолете маршала С.И.Руденко: стол, кресла, ковры — как в гостиной. Настроение приподнятое — все ждут большого события. Разговаривают ни о чем — как в театре перед началом спектакля. Погода хорошая, дует попутный ветер, и мы садимся на пятнадцать минут раньше запланированного времени. Как я потом понял, этого делать было нельзя. Маршала по протоколу должны встречать подчиненные ему генералы, их уже прилетело на ТП немало. Но генералы ориентировались на расчетное время посадки. Когда самолет приземлился, на летном поле никого не было. Приходится ждать. Только минут через десять из-за горизонта стали вылетать черные машины. Генералы сначала торопятся доложить маршалу, а потом, незаметно для него, ругают пилота-майора, не задержавшего самолет в воздухе. Вслед за генералами появляется Королев. Он, как человек предельно занятый, приехал точно к расчетному времени. Дружески со всеми здоровается, особенно тепло приветствует космонавтов и обещает встретиться с ними позже. Потом зовет к себе в машину БВ, заодно и меня, и мы едем сразу на «двойку» (на этот раз пропуска нам выдали прямо на аэродроме).