Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир

Кроме того, Колумб был обеспокоен тем, что братья Поррас первыми донесут до ушей короля свою версию рассказа о Четвертом путешествии, но все же на самом первом месте оставались денежные вопросы. Он настаивал на возврате сумм, авансированных из собственного кармана на фрахтовку и снаряжение спасательного судна и доставку своей команды домой. При этом Колумб не был озабочен исключительно собственными потерями. Он трижды призывает дона Диего убедить казначея Моралеса выплатить жалованье его «бедным людям», то есть морякам, которые «прошли через бесконечные опасности и лишения». В марте 1502 года весь экипаж получил жалованье за шесть месяцев авансом, но путешествие продлилось тридцать два месяца, и большинство выживших, которые вернулись домой с Адмиралом, прибыли домой, не имея в кармане ни гроша. Некоторые подрабатывали случайными заработками в Севилье, ожидая выплаты, другие жили на благотворительность Адмирала. По его совету делегация моряков совершила долгое путешествие ко двору, взяв с собой решительное письмо Колумба дону Хуану де Фонсеке, ныне епископу Паленсии. Колумб просил Диего сделать все, что в его силах, чтобы людям своевременно платили, «хотя среди них есть и такие [мятежники], которые в большей степени заслуживают наказания, нежели милостей».

Все эти письма содержат много человеческих и даже юмористических штрихов. В декабре Колумб отправляет брата аделантадо и сына Фернандо ко двору. Он, очевидно, беспокоился, что они покажутся дону Диего, с его утонченным придворным воспитанием, неотесанной «матросней». Поэтому Адмирал просит Диего относиться к своему дяде с уважением, а к младшему брату – с любовью и помнить, что он больше не «ребенок» и путешествие сделало маленького Фернандо мужчиной. Аделантадо, который и сам был придворным в Фонтенбло, определенно не относился к людям, которых следовало стыдиться при испанском дворе. Однако можно представить, что шестнадцатилетний Фернандо наслушался от старшего брата, когда начинал болтать при вельможах о смерчах и ураганах. Утонченных кабальерос не интересовали подобные вещи, а молодому человеку уже давно нужно было купить доспехи и заставить изучать практику и язык рыцарства.

Колумб написал отчет о своем путешествии для нового папы Юлия II и отправил его незапечатанным дону Диего с инструкциями показать Диего де Дезе, ставшему к тому времени архиепископом Севильи (якобы для собственного успокоения, что все в нем изложено в надлежащих выражениях для глаз святого отца). Само собой, Адмирал просто хотел напомнить ныне вознесшемуся архиепископу о служениях и страданиях своего старого друга. До Севильи дошли слухи, что в Индию должны быть назначены епископы, и Колумб надеялся приложить руку к их отбору. Он бы очень хотел вознаградить отца Гаспара, отца Хуана Переса и других священнослужителей, проявивших к нему доброту. Но единственным другом Колумба, когда-либо назначенным на епископскую кафедру в Новом Свете, стал лишь Алессандро Джеральдини, причем это случилось через пятнадцать лет после смерти Адмирала.

Больше всего хлопот на берегу Колумбу доставил один из бывших мятежников, Гонсало Камачо – эскудеро с «Гальеги», близкий к братьям Поррас. Будучи хорошим другом капитана Педро де Террероса, умершего на Ямайке, он составил поддельное завещание, сделав себя единственным наследником капитана, хотя сам Террерос оставил семью и подлинное завещание дома. Более того, Камачо распространил по Севилье «тысячу ложных слухов» о Колумбе. Адмирал добился ордера на арест мошенника и сплетника. Это так встревожило бывшего флотского волонтера, что он начал искать убежища в стенах севильской церкви. В свое время Колумб подарил Фернандо забавную карикатуру, на которой этот негодяй был изображен проводящим рождественские праздники в четырех стенах, не смея покинуть священные пределы, дабы не угодить в тюремную камеру.

В течение севильской зимы 1504/05 года Адмирал продолжал страдать сильнейшими приступами артрита, которые с возрастом становились только сильнее. В противном случае он отправился бы в Сеговию в середине ноября, появился бы на похоронах королевы и добился аудиенции у короля. Шли недели, а от дона Диего не поступало никаких заверений в успехе дела, поэтому Колумб начал думать о путях и средствах, с помощью которых он мог бы пересечь Испанию, несмотря на свои немощи. В Севильском соборе стоял великолепный катафалк на колесах, который использовался на пышных похоронах самого великолепного дона Диего Уртадо де Мендосы, герцога Инфантадо и князя Церкви. Колумб решил, что это как раз то, что нужно для путешествия по пересеченной местности. Капитул собора, к которому обратились за предоставлением катафалка в аренду, согласился при условии, что его возврат будет гарантирован. К счастью, «погода была такой буйной, что оказалось невозможным начать [это путешествие]», так что население было избавлено от нелепого и жалкого зрелища подагрического старого Адмирала, направляющегося ко двору на катафалке.