Жизнь Клима Самгина (Часть 3)

Самгин вдруг понял, что Безбедов пьян, и это заставило его насторожиться. Глядя в потолок, Безбедов медленно припоминал:

Я прекрасно окружен,

У меня... сто сорок жен!

Но - на днях мне ясно стало,

Что и этого мне мало.

- Очень забавно, - сказал Турчанинов, вопросительно глядя на Самгина. Самгин усмехнулся, а Безбедов подошел к столу и, стоя за спиной Самгина, продолжал сипеть:

Чуть где подданный заплакал,

Я его - сажаю - на кол,

И, как видите, народ

Припеваючи живет!

- Опять забыл, - сказал он, схватясь за спинку стула Самгина; Турчанинов повторил, что стихи забавны, и крепко потер лоб, оглядываясь вокруг, а Безбедов, тряхнув стул, спросил:

- А вам - нравятся?

- Остроумно, - сказал Самгин.

Безбедов снова пошел по комнате, кашляя и говоря:

- Сочинил - Савва Мамонтов, миллионер, железные дороги строил, художников подкармливал, оперетки писал. Есть такие французы? Нет таких французов. Не может быть, - добавил он сердито. - Это только у нас бывает. У нас, брат Всеволод, каждый рядится... несоответственно своему званию. И силам. Все ходят в чужих шляпах. И не потому, что чужая - красивее, а... чорт знает почему! Вдруг - революционер, а - почему? - Он подошел к столу, взял бутылку и, наливая вино, пробормотал:

- Выпьемте, Самгин, за...

Комната вдруг налилась синим светом, коротко и сухо грохнул гром, Безбедов сел на стул, махнув рукою:

- Н-ну, поехали...

Минуту все трое молчали, потом Турчанинов встал, отошел в угол к дивану и оттуда сказал:

- Вы замечательно говорите...

- Я? Я - по-дурацки говорю. Потому что ничего не держится в душе... как в безвоздушном пространстве. Говорю все, что в голову придет, сам перед собой играю шута горохового, - раздраженно всхрапывал Безбедов; волосы его, высохнув, торчали дыбом, - он выпил вино, забыв чокнуться с Климом, и, держа в руке пустой стакан, сказал, глядя в него: - И боюсь, что на меня, вот - сейчас, откуда-то какой-то страх зверем бросится.

- Это - нервы, это - от грозы, - успокоительно объяснил Турчанинов, лежа на диване.

Безбедов наклонился к Самгину, спрашивая:

- Вы - что думаете?

Самгин был раздражен речами Безбедова и, видя, что он все сильнее пьянеет, опасался скандала, но, не в силах сдержать своего раздражения, сухо ответил:

- Один мой знакомый пел такие куплеты:

Да - для пустой души

Необходим груз веры...

Намыкался Намык - довольно.

На смерть идет он добровольно,

- хрипло проговорил Безбедов, покачивая стул.

Вошла Марина, уже причесанная, сложив косу на голове чалмой, - от этого она стала выше ростом.

- Всеволод Павлович, - вам готова комната, Валентин - проводи! В антресоли. Тебе, Клим Иванович, здесь постелют.

К Турчанинову она обратилась любезно, Безбедову - строго приказала, Самгин в ее обращении к нему уловил особенно ласковые ноты.

- Лидия, кажется, простудилась, - говорила она, хмурясь, глядя, как твердо шагает Безбедов. - Ночь-то какая жуткая! Спать еще рано бы, но - что же делать? Завтра мне придется немало погулять, осматривая имение. Приятного сна...

Самгин встал, проводил ее до двери, послушал, как она поднимается наверх по невидимой ему лестнице, воротился в зал и, стоя у двери на террасу, забарабанил пальцами по стеклу.

Вершины деревьев покачивал ветер; густейшая темнота над ними куда-то плыла, вот ее проколола крупная звезда, - ветер погасил звезду. В комнате было тихо, но казалось, что тишина покачивается, так же, как тьма за окном. За спиною Самгина осторожно топали босые ноги, шуршало белье, кто-то сильными ударами взбивал подушки, позванивала посуда. Самгин смотрел, как сквозь темноту на террасе падают светлые капли дождя, и вспоминал роман Мопассана "Наше сердце", - сцену, когда мадам де-Бюрн великодушно пришла ночью в комнату Мариоля. Вспомнил и любимую поговорку маляра у Чехова:

"Все может быть..." Думать чужими словами очень удобно, за них не отвечаешь, если они окажутся неверными.

"Мадам де-Бюрн - женщина без темперамента и - все-таки... Она берегла свое тело, как слишком дорогое платье. Это - глупо. Марина - менее мещанка. В сущности, она даже едва ли мещанка. Стяжательница? Да, конечно. Однако это не главное ее..."

Чувствуя приятное головокружение, Самгин прижался лбом к стеклу.

"Я выпил лишнее. Она пьет больше меня... Это - фразы из учебника грамматики".

Затем он подумал, что вокруг уже слишком тихо для человека. Следовало бы, чтоб стучал маятник часов, действовал червяк-древоточец, чувствовалась бы "жизни мышья беготня". Напрягая слух, он уловил шорох листвы деревьев в парке и вспомнил, что кто-то из литераторов приписал этот шорох движению земли в пространстве.

"Глупо. Но вспоминать - не значит выдумывать. Книга - реальность, ею можно убить муху, ее можно швырнуть в голову автора. Она способна опьянять, как вино и женщина".

Устав стоять, он обернулся, - в комнате было темно;