Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

– С сарматами у нас войны нет. Напал какой-то безвестный род, перекати-поле, как говорят у нас. Позарились на легкую добычу. Пусть уходят. А готов «закрыл» Калигаст, мой двоюродный брат. Он сейчас в поле, ждет возвращения переговорщиков.

– Переговорщиков? – несказанно удивился Константин Германик. – У вас же война с готами! Лагерь противника надо уничтожить!

– Потеряем много своих, а главное, потерям время, – просто объяснила Смила. – Князь Бож приказал взять сокровища Доброгаста и, оставив на Юрьевой горе сильную залогу, немедленно возвращаться. Война только началась, каждый боец в цене. А вот и Калигаст с вестями! Давай его выслушаем!

К ним подошел высокий русоволосый ант. Глаза синие, взгляд открытый, требовательный. Лицо не округлое, но чуть вытянутое, с тонкими чертами. Нос аристократический, чувственные губы. Борода и усы недавно подстрижены.

Соответствовало облику выходца из княжеского рода и вооружение. Над длинной пехотной кольчугой тускло взблескивал бронзовый нагрудник. Поверх брони – алый плащ, как у всех антов скрепленный не с левой, а с правой стороны золотой пальчатой фибулой.

Калигаст приветливо кивнул трибуну. С любопытством, но, одновременно учтиво разглядывая римлянина, произнес несколько слов.

– Он приветствует тебя, говорит, что много наслышан, – перевела Смила. От себя добавила: – Я всю дорогу непрерывно рассказывала о тебе и посылала молитвы твоим и моим богам, чтобы ты спас сыновей.

– Безусловно, твои молитвы вошли богу в уши, – нетерпеливо ответил Германик. – Но что вы будете делать с готами?

С этими словами трибун выразительно показал рукой в том направлении, где далеко за частоколом находился лагерь противника.

Калигаст понял без перевода. Что-то сообщил Смиле. Та, внимательно посмотрев на римского офицера, неохотно произнесла:

– Нас в несколько раз больше. Отдать приказ штурмовать готское укрепление можно в любой момент. Но готы – храбрые и упорные бойцы, они будут драться с упорством обреченных. Мы потеряем многих и многих. На осаду же времени нет.

– Что предлагаешь? – нетерпеливо спросил Константин Германик. Нерешительность антских военачальников начала его раздражать.

– Дело не в том, что предлагаю я или Калигаст, предлагают готы. Они выдвинули странные условия сдачи. Их главный, по имени Атаульф, хочет встретиться лично с тобой, римлянин.

– Ты ничего не перепутала? – опешил от неожиданности трибун.

Смила красноречиво промолчала. Заговорил Калигаст. Антка перевела:

– Ты лично знаком с главным офицером готов?

– Мы встретились в Ольвии, еще до войны, – пожал плечами Константин Германик. – Не вижу причин это скрывать.

– Вы стали друзьями? – быстро уточнила правительница.

– Нет. Он подружился с моим псом, – мрачно пошутил трибун. – Таскал ему под плащом куски отборной свинины.

Услышав перевод последней фразы, усмехнулся и Калигаст. Он исподтишка давно бросал любопытные взгляды на молосского дога, который, скрестив передние лапы, картинно возлежал на александрийском ковре.

Ант, спрятав улыбку, что-то быстро сказал Смиле.

– Брат говорит, что тебе стоит встретиться с готом, – безапелляционно заявила та. – Предложи ему, в случае добровольной сдачи, жизнь. Пусть в плену, но жизнь для него и его людей. Соглашайся, пожалуйста, – уже от себя быстро добавила женщина. – Если дело дойдет до штурма, будет много раненых. Готских раненых добьют, но антов-то в крепости оставят. А чем я их буду кормить?! Местные жители ушли в леса, в степи караулят сарматы. Мальчики… Я имею в виду, не только мальчишек, но всех защитников, которые будут голодать.

Трибун прекрасно понял, каких мальчиков имела в виду Смила, но виду не подал. Подумал над предложением антов, взвешивая все pro et contra. Наконец торжественно и церемонно (спасибо актеру Аттику!) изрек:

– Если моя встреча сохранит жизни солдатам великого князя Божа, я готов рискнуть.

Глава L Встреча с Атаульфом

На переговоры с готским офицером Константин Германик отправился с Цербером на поводке и в сопровождении Калеба. Степь пахла влажной землей и молодой травой. Солнце пригревало уже по-летнему. В безоблачном небе весело заливались птицы со странным названием «жаворонки». Низко-низко, тяжело хлопая крыльями, пролетали большие речные аисты. Суетились грызуны, что-то торопливо волоча в норки. Звенели местные цикады. Каждый пел по-своему. Природа по-утреннему радовалась теплу, забыв об ужасах страшной холодной зимы.

Константин Германик подошел к строю антской пехоты. Еще в крепости он узнал от Калигаста, что несколько сот антов закрыли выход готам в степь. Трибуну ничего не оставалось, как поверить, коль из-за утреннего тумана он не смог разглядеть реальной картины. Теперь же, вблизи, убедился, что ситуация несколько иная, чем ее представил двоюродный брат Смилы.

Отряд антов, в несколько сот человек, чтобы полностью перекрыть готам выход из лагеря, вынужден был сильно растянуться. В результате оказалось, что в строю варваров всего две шеренги, две весьма хлипкие «нитки». Это и строем-то назвать было нельзя.