Жизнь, которая не стала моей

– Но, малыш, у тебя и так все дни расписаны, – сказал он с недоумением, когда я сообщила ему о просьбе Эндрю и об анкете, которую заполнила и отправила факсом, получив ее от Эндрю в тот же день с утра. – Разве тебе нужна дополнительная нагрузка?

– Думаю, я смогу кое-что переставить и высвободить один вечер в неделю. – Я уже проверила свое расписание и все продумала. – У меня получится.

– Кейт, прости, что спрашиваю, но ты уверена, что тебя не развели? – Меня взбесил его мягкий и участливый тон – точно он говорит с маленьким ребенком! – Складывается впечатление, что эта Святая Анна нарочно посылает парней вроде Эндрю вербовать волонтеров.

– Ничего подобного! – возмутилась я. – Эндрю вполне разумно рассуждает: у меня есть возможность помочь этим ребятам.

– Хорошо, – потянул он и выдержал паузу. – Кейт, я все-таки кое-чего не понимаю…

«Например, моей одержимости воображаемой дочерью?» – виновато подумала я. Но вместо этого спросила:

– Ты о чем?

– Сперва у тебя на ровном месте возник интерес к языку жестов, – вкрадчиво начал он. – Потом вдруг тебе понадобилось сотрудничать с каким-то социальным работником. Я просто хотел бы знать – у меня пока нет причин для беспокойства?

– Дэн, ты это серьезно?

– Да, конечно, я не прав… – Он умолк, и мне, конечно, следовало бы тут же его уверить, что я все понимаю и никогда бы его не обманула, и все у нас в порядке. Но я уже слегка обозлилась и не собиралась его утешать.

– Я всего лишь хочу попробовать то, что, как мне кажется, может оказаться мне по душе, – напряженно ответила я. – Я-то надеялась, ты меня поддержишь, а ты все выворачиваешь наизнанку. Давай на этом закончим разговор. – И я нажала красную кнопку и отвернулась, уставилась в окно. Я и сердилась, и чувствовала себя виноватой: сердилась, потому что он посмел заподозрить, будто я что-то от него утаиваю, и чувствовала вину, потому что он угадал. Минуты через две телефон зазвонил, но, убедившись, что это Дэн, я позволила звонку уйти на голосовую почту. Ничего плохого я не делаю. Потом я прослушала сообщение, и мой гнев отчасти улегся: Дэн от всего сердца просил у меня прощения.

– Малыш, не сердись, – сказал он. – Просто иногда я пугаюсь, как бы не потерять тебя. Конечно, это глупо, я же знаю, ты меня любишь. Надеюсь, ты сама-то понимаешь, как сильно я тебя люблю.

Я подумала, не ответить ли эсэмэской, а потом взяла и выключила телефон. На какое-то время выкинула Дэна из головы.

Джоан, как всегда, ждала меня у станции в серебристом «вольво». Я забралась на пассажирское сиденье, мы неуклюже обнялись, перегнувшись через центральную консоль. Она торопливо клюнула меня в щеку и включила зажигание.

– Рада тебя видеть, лапонька, – сказала она. – Хорошо выглядишь.

– И ты, – ответила я, почувствовав, как уходит стресс и расправляются плечи.

Джоан уже свернула на Футмил-лейн, к своему дому. Вечер за окном тускнел, серебряные волосы моей свекрови переливались в свете фонарей. В 2002 году на моих глазах ирландское черное дерево стремительно превратилось в перец с солью, а теперь исчезли и последние черные пряди, так напоминавшие шевелюру ее сына. После смерти Патрика она растолстела, а после смерти мужа – еще больше, и теперь выглядела как миссис Санта-Клаус.

– Как подвигается подготовка к свадьбе? – спросила она и прежде, чем я успела ответить, рассмеялась: – Извини. Как же я возмущалась миллион лет назад, когда мы с Джо были помолвлены и все задавали мне этот вопрос. У тебя, наверное, после помолвки минуты свободной не было?

– Да уж, – ответила я, хотя на самом деле мне хватило времени записаться на курсы языка глухонемых, да еще и вызваться волонтером.

– Если тебе какая-нибудь помощь понадобится, лапочка, ты сразу скажи, – продолжала она. – Ведь твоя мама далеко и… – Она вдруг вздохнула: – Еще раз извини. Это ведь некрасиво с моей стороны, да? Ни к чему, чтобы бывшая свекровь помогала тебе готовить свадьбу.

– Джоан, ты моя свекровь навсегда, – ласково ответила я. – Это неотменимо. И я буду очень благодарна за помощь.

Мы остановились перед домом Джоан, домом, где вырос мой Патрик. Джоан предложила мне подождать на веранде, пока она сходит за холодным чаем.

– Ужин в скороварке, – сообщила она, – но я подумала, сначала посидим тут, на воздухе, поболтаем. Вечер такой чудный.

– Может, помочь? – вызвалась я.

– Нет-нет, я через минутку вернусь. – Сетчатая дверь захлопнулась за ней, а я уселась в деревянное адирондакское кресло и прикрыла глаза. Со стадиона через дорогу, где шла встреча детских команд, донеслись аплодисменты, потом высокий жестяной звук – алюминиевая бита ударила по бейсбольному мячу. Зрители разразились приветственными криками, и я невольно улыбнулась. Мы с Патриком всегда слышали эти же звуки, сидя тут на веранде летними вечерами и болтая – рано или поздно шум, доносившийся с бейсбольного поля, побуждал Патрика и его отца пуститься в оживленное обсуждение последней игры «Янкиз».