Жизнь, которая не стала моей

Его тело изменилось, погрузнело, стало не таким гибким, зато в движениях прибавилось уверенности: он изучал мое тело много лет, а не только те драгоценные двадцать месяцев, что были нам отпущены. А потом я гоню прочь все мысли, весь этот изнурительный анализ, и мы с мужем занимаемся любовью – медленно, нежно, каждой клеточкой тела.

А когда все закончилось, я рухнула Патрику на грудь, залив ее слезами.

– Как прекрасно! – шепнул он.

– Я тебя очень люблю, – ответила я. Но вдруг вспомнила про Дэна, и меня захлестнул стыд. Если мне снятся такие сны с Патриком – это же предательство? Я отодвинула эту мысль, сделала глубокий вдох.

– Не покидай меня никогда, Патрик! Обещай, что никогда не оставишь меня.

– Любовь моя, я никуда от тебя не уйду.

Я смотрела на него, в зеленые глаза, по которым так тосковала, – и не могла унять слезы, даже когда он ласково взял меня за подбородок и попытался его приподнять.

– Что с тобой, Кэтили? Вот же я, здесь, и больше нигде.

– Да, – шепнула я, и это слово вонзилось мне в сердце миллионом кинжалов. – Ты – здесь, и больше нигде.

Глава 12

На следующее утро так же мощно меня захлестнуло чувство вины: проснувшись, я увидела Дэна, он крепко спал рядом со мной. При виде жениха меня замутило. Но это же ненормально, это уже безобразие какое-то!

Пока мы собирались на работу, Дэн был мучительно нежен и участлив. Лучше бы он держался отчужденно: тогда мне не пришлось бы думать о том, как я ему изменяла. Но измена ли это? Ведь все происходило только в моем воображении? И опять-таки – а вдруг это не только мое воображение?

Ведь и чистя поутру зубы, я все еще чувствовала прикосновения Патрика к моему лицу, умываясь, вдыхала терпкий запах его одеколона. И когда я вошла в кухню, твердо решив заблокировать любую мысль о нем, Патрик все еще что-то шептал мне на ухо.

– Малыш, я хотел бы еще раз извиниться за вчерашнее, – сказал Дэн, подавая мне дымящуюся чашку кофе: именно такой, как я люблю, и к нему кувшинчик ореховых сливок и пакетик заменителя сахара.

– За вчерашнее? – тупо переспросила я. Из вчерашнего у меня в памяти осталось одно: как я занималась любовью с покойным мужем.

– За то, что я тебе наговорил. Насчет твоих планов работать с детьми. Я был не прав. И я прошу прощения.

– А! – только и выговорила я.

Он уселся за кухонный стол напротив меня, провел рукой по волосам.

– Я не имел права усомниться в тебе. Но, по правде говоря… Я приревновал. Ревность – дурное чувство, я это знаю и изо всех сил стараюсь его не допускать. Ты знаешь, у меня был неприятный опыт, но он не оправдание.

Я кивнула. В тридцать с небольшим Дэн женился на девушке по имени Шиван, они прожили вместе три года, а потом она изменила ему со своим начальником. На первом же свидании Дэн сообщил мне, что после этого испытывает некоторый страх перед обязательствами и ему трудно кому-либо довериться, но он работает над собой. Я ответила, что после смерти мужа тоже боюсь новых отношений, и он с улыбкой ответил: вот мы уже и нашли что-то общее.

– Я не Шиван, – напомнила я.

– Я знаю. Я знаю, что ты никогда меня не предашь. У меня и капли сомнения нет.

– Никогда, – повторила я, уткнувшись в чашку с кофе. Я все еще чувствовала губы Патрика у себя на горле, его руки на моей груди и как его тело прижимается к моему.

– Кейт? – Озабоченный голос Дэна вернул меня в реальность. – Что с тобой? Ты, кажется, отключилась.

Я подняла глаза:

– Извини, просто не выспалась.

Он все так же заботливо глядел на меня.

– Чем помочь? Если я могу взять какие-то твои хлопоты на себя…

– Большое спасибо. Но не надо, я справляюсь.

– Да, насчет подопечных детей и этого Эндрю… – Он откашлялся. – Если тебе это действительно так нужно…

– Дэн! – перебила я.

– Нет, я просто хотел сказать: я рад, – поспешно закончил он. – Ты, конечно, сможешь многое сделать для них.

* * *

Во вторник после занятия с Максом я отправилась в Квинс в головной офис Святой Анны на встречу с Эндрю. Он, как и обещал, ускорил прохождение бумаг, и меня допустили к работе с детьми. Оставалось добыть еще парочку подписей – и я смогу пообщаться с первым своим клиентом.

Сидя в метро, я листала под грохот вагона словарь жестов на айпаде, чувствуя, как нарастает радостное волнение. Всю неделю я изучала статьи о возможностях музыкальной терапии для глухих и слабослышащих детей и пришла в восторг. То, что на первый взгляд казалось немыслимым, выглядит вполне логичным, ведь музыка – это вибрация, ритм, высота тона. Я всегда знала, что музыка – великий дар людям, она соединяет их так, как не могут слова. Если я смогу разделить этот дар с детьми, то сделаю доброе дело.

Эндрю ждал меня у дверей офиса Святой Анны, размещенного в бывшей церкви постройки середины века. Он сидел на крыльце и при виде меня поднялся.

– Нашли дорогу! – улыбнулся он, поднявшись и отряхивая линялые джинсы. Мы встретились на середине дорожки и пожали друг другу руки – слишком официально, так что следом он неуклюже обнял меня.